Следом за ними в полутемный просмотровый зал вошли Брок и Рута Берзинь. Рута с любопытством осмотрелась. Зашторенные окна, правильные ряды кресел, огромный экран. И все. Ничего лишнего.
— Садитесь, — предложил Брок. — И представьте, что вы в кино.
— Только не зрители, а режиссеры, — сказал молодой человек, стоявший рядом с проектором.
— Это Янис, наш киномеханик, — представил его Брок. — Образование — высшее, ученая степень — магистр спиритических наук. Начинаем, Янис?
— Поехали.
— Значит, так… Шатен, лицо овальное, нос с маленькой горбинкой, подбородок чуть выдвинут вперед, с ямочкой, над правой бровью, почти у виска — небольшой шрам…
Вспыхнул экран, и на нем появилось лицо молодого мужчины.
— Нет, — сказала Вия. — Лицо чуть круглее…
Проплыло еще одно лицо, еще, еще…
— Стоп! — Вия завороженно смотрела на экран. — Уши…
— Что «уши»? — рассмеялся Янис.
— Очень большие… У него плоские, прижатые, злые уши.
— Сделаем злые, — сказал Янис. — Подходят?
— Да.
— Прическа, — вздохнула Рута. — Прическа короче, волосы падают на лоб… Еще короче… Вот так!
— Он? — спросил Брок.
— Нет, — подумав, ответила Рута. — Нос исправьте… Чуть длиннее… И губы. У него маленький рот, верхней губы почти не видно…
— Брови, — сказала Вия. — У него мощные надбровные дуги, поэтому глаза кажутся чуть запавшими и блестят…
— Глаза у него очень выразительные, — согласилась Рута и вдруг изумленно вскрикнула: — Он!
— Вы согласны? — спросил Родин Вию.
— Сходство есть.
— Кто же из вас прав? — Родин задумчиво потер переносицу.
— Я думаю, что Рута, — сказала Вия. — У моей сестры двое близнецов, так из всех родственников только я одна могу отличить их друг от друга. Я скорее нахожу несходство, чем сходство.
— Вы чрезмерно наблюдательны, — рассмеялся Родин.
— Это плохо?
— Для человека, который вас полюбит, плохо: вы откроете в нем столько недостатков, что от стыда сбежит.
— Так это он или не он? — не выдержал Янис.
— Он, — сказал Брок. — Отдай его в фотолабораторию, пусть размножают.
Брок проводил девушек до выхода, прощаясь, спросил:
— Надеюсь, наш киносеанс не утомил вас?
— Обогатил, — рассмеялась Вия. — Я наконец-то поняла, почему до сих пор не замужем.
Лошадь шла мягким галопом, чуть не в кольцо выгнув шею. Ее выхоленное тело блестело, и, каждый раз проскакивая мимо Родина, она злобно косила большим налившимся от напряжения кровью глазом. Из-под копыт веером летели опилки.
— Балует, черт, — сказал директор. — Как увидит постороннего, так первым делом напугать старается. Смотри, мол, какой я страшный.
Родин понимающе улыбнулся и продолжал с неослабевающим вниманием следить за наездником, Тот, закончив джигитовку, теперь стоял на лошади в полный рост. Ноги, обутые в черные кожаные полусапожки, выискивали точку опоры. Наконец он утвердился и резко выбросил вперед и в сторону правую руку. В воздухе мелькнула булава. Одна, вторая, третья… пятая. Еще мгновение — и они превратились во вращающееся колесо.
— Смелее, Гриша, смелее! — крикнул человек, находившийся в центре манежа. — Ничего, если одну потеряешь. Главное — уверенность. Темп, темп!
— Вот у него Швецов и учился, — сказал директор. — Если, конечно, я не ошибаюсь — фотография у вас больно расплывчатая. Но, по-моему, он. — И громко крикнул: — Вадим Александрович, можно тебя на пару минут?
Вадим Александрович оказался человеком общительным и веселым.
— Так вас Швецов интересует? — улыбаясь, спросил он.
— Если в вашей группе учился один Владимир и его фамилия Швецов, то да, — сказал Родин.
— По-моему, один, — ответил Вадим Александрович.
— А как это поточнее выяснить?
— Проще пареной репы. Идемте.
Кабинет Вадима Александровича представлял собой нечто среднее между фотовыставкой циркового искусства и мастерской художника-декоратора. Чего здесь только не было! Камзолы, костюмы, жокейские принадлежности, статуэтки лошадей, гипсовые маски, хлысты, фотографии. И все это висело и валялось в таком беспорядке, что у Родина даже слов для сравнения не нашлось.
— Не стесняйтесь, располагайтесь, как дома, — предложил Вадим Александрович. — А я сейчас постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Вот смотрите… — Выудив из груды бумаг два пакета с фотографиями, он веером разложил их на столе. — Не он?