Как Сакалаускасу могло прийти в голову обмануть то, что обмануть невозможно? Или мертвые сраму не имут?
К сведению адвоката Г. Жукович, которая так же, как и ее подзащитный, предпочитает, мягко говоря, некорректные поступки: служба караула спецвагона проверяется офицерами других частей практически на каждой станции. Употребление спиртных напитков в карауле — тяжелое ЧП. Последний такой случай был в части, где служил Сакалаускас, 17 лет назад.
«Свидетель С. Городецкий: «В следственном изоляторе нашим соседом по камере был Сакалаускас. О расстреле караула нам с Коротковым рассказывал во всех подробностях. «Я израсходовал на них 46 патронов, — говорил он, — стрелял из двух пистолетов в упор. У всех были испуганные лица, они метались по купе и по стенкам и не знали, куда деться. Я заходил в купе и добивал их, лежащих на полу». Мы осуждали его за безвинные жертвы, а ему хоть бы что. Отрабатывал в камере приемы каратэ и распевал романс «Гори, гори, моя звезда».
Теперь о жестокости. Лишь один факт из множества. Прапорщик Алексей Котовский всего на год был старше Сакалаускаса. Пока тот заканчивал техникум, Алексей отслужил на «отлично» срочную, закончил школу прапорщиков. Скромный, мягкий по характеру, он мухи никогда не обидел. Так о нем отзывались сослуживцы и командиры. С Сакалаускасом ехал в спецвагоне второй раз. Никаких личных обид у Артураса к прапорщику не было. Он даже не знал его фамилии, как выяснилось на следствии. Тем не менее все это не помешало Сакалаускасу первую пулю пустить в голову спящего начальника караула. И когда тот, тяжело раненный, окровавленный, все-таки нашел в себе силы выйти из купе, Сакалаускас еще всадил ему шесть пуль. За что? Только за то, чтобы переодеться в форму прапорщика — вероятность задержания военным патрулем гораздо меньше, чем солдата. Даже подтяжки с брюк Алеши Котовского прихватил с собой убийца.
Таких деталей, от которых горло перехватывает сухая судорога, читатель не найдет ни у Мельника, ни у Зазориной, ни у литовских журналистов. Им был нужен другой Сакалаускас, лубочный, некий великомученик от армии. Что им до других судеб!
А вот позиция ленинградского тележурналиста С. Мелейко. На письмо семьи прапорщика Котовского, спустя четыре месяца, он ответил так: «Мне не очень хотелось писать вам, потому что вы назвали Сакалаускаса убийцей, а он только жертва». Затем следуют обвинительные рассуждения в политической незрелости отца и матери. Каково? Не знаем, знакомилось ли руководство Ленинградского телевидения с ответом Мелейко, но до какого же цинизма можно дойти, чтобы обвинить в политической незрелости… скорбящую мать. И вообще, из какого времени этот одергивающий глас в политической близорукости тех, у кого отнят навсегда единственный сын, одна и последняя надежда в старости.
— За что вы убили повара караула рядового Мансурманкулова?
— Он заставлял меня растапливать топку вагона и колоть дрова.
«Рано или поздно люди все равно узнают об истоках бесчеловечности Сакалаускаса, у которого не дрогнула рука расстрелять своих сослуживцев и проводника, годившегося ему в отцы. Вопреки «Комсомолке» мы верили, что наш земляк Алишер Мансурманкулов ни в чем не виноват. Выросший в бедной многодетной семье, с детства привыкший к труду, никем и ничем не избалованный, он не мог делать кому-либо зло. «Комсомолка» утверждает, что Сакалаускаса пытались даже изнасиловать… Это кто, сельские ребята? В карауле все были сельские, кроме самого убийцы. Они до службы в армии выращивали хлеб и хлопок, принося в семью заработанные рубли. Они не знали ни рока, ни «металла», некогда им было проходить и сексуальную науку. Да и в кишлаке, на хуторе, в деревне ее не пройдешь. Эту версию могли сочинить только такие столичные грамотеи, как Мельник и его подзащитный Сакалаускас. Для нас не стоит вопрос: «Преступник он или жертва?» Изощренный убийца должен понести самое суровое наказание.
Пожалуй, самый «смелый» вымысел вот в этих словах их статьи «Случай в спецвагоне»: «В туалете произошло страшное. Ударили несколько раз в живот, мучители стали лихорадочно сдирать с Артура брюки… Сколько пролежал на железном полу, не помнит. Пришел в себя от дикой боли — кто-то поднес к его телу горящую спичку». Ситуация, как видите, описывается очень подробно, как будто Мельник был тому свидетелем. Однако следствие такими данными не располагает. В частности, о том, что мучители стали сдирать с него брюки, что лежал на полу без сознания, даже сам Сакалаускас не говорил. Других же данных в деле нет. Это ли не беспардонный вымысел?»