— А нам нужно точно знать, — опять тянет слова главврач. — Наши больные — люди серьезные. Ну, да ладно, оставьте свой телефон, мы рассмотрим ваш вопрос…
Полигон. Смоляников и Петенька сидят на поляне в плетеных креслах и наблюдают, как «контингент» под руководством Стрельцова отрабатывает прием рукопашного боя. Обучающиеся построены в «коробку», разбиты на необходимые для безопасности интервалы и дистанцию. В руках у них саперные лопатки. Стрельцов считает: «Раз!» Ученики делают шаг вперед и заводят саперные лопатки за спину. «Два!» С дикими криками «контингент» обрушивает удар саперной лопаткой по предполагаемому противнику. «Три!» На этот счет группа пружинистым подскоком принимает исходное положение. Упражнение повторяется. Еще раз, еще… Куртки на подопечных Стрельцова темнеют, их лица покрываются бисеринками пота. Крики становятся все более хриплыми и похожими на звериные.
Вадим показывает новый прием владения саперной лопаткой: шаг левой — оружие рукопашного боя у левого плеча; другой шаг — горизонтальный удар по предполагаемому противнику. И снова тренировка на счет сопровождается дикими выкриками.
Обучаемые сменяют саперные лопатки на длинные ножи. Занятие продолжается в таком темпе и по аналогичной методике.
— Впечатляюще, — разморившись на солнышке, лениво ворочает языком Смоляников. — Подобное я видел на показательных выступлениях десантников в городском парке культуры и отдыха. Это радует.
Вместительный обеденный зал бывшей солдатской столовой. Столики, накрытые белоснежными скатертями, сервированы на четырех человек. На каждом — вазочки с полевыми цветами. Здесь прохладно, тихо и уютно.
Топанье множества ног, громкоголосый говор. И кажется, что волна этих звуков распахивает двери столовой. В обеденный зал вваливается «контингент», с громом и звоном рассаживается за столами. Кто-то стучит вилкой по тарелке, его примеру последовали другие. В зале появляются официантки, разносят по столам первые блюда. Одну из них, совсем молоденькую, стройную, уставившийся на нее парень спрашивает:
— Как тебя зовут?
— Юлька, — робко отвечает она.
Парень скалится, блаженно потягивается и осматривает Юльку с головы до ног. Эта сцена привлекает внимание «контингента». Шепелявый тоже тянет шею и, по переставая жевать, вытирает перепачканные борщом губы краем белоснежной скатерти.
В отдельной комнате обедают Крез, Петенька, Седой и Стрельцов. Вадим хмурится, слушая философствующего, как всегда при встрече с ним, Смоляникова.
— Словом, истинные мужские занятия для объекта наших исследований — не только накачивание мышц. В процессе учебы у людей сложной судьбы идет ломка характеров, формируется новое мышление. И скоро ряды демократических сил пополнятся достойными сыновьями страны, вставшей на путь перестройки…
Или от этих слов, или по случайности, Стрельцов поперхнулся и зашелся кашлем. Седой хитрым своим глазом смотрит на Вадима.
Взяв себя в руки, Вадим спрашивает:
— Почему среди ваших людей многие из среднеазиатских республик?
— У них там плохо с работой, — отвечает Смоляников и тут же переводит разговор на другую тему. — Как поживает ваше, Вадим Николаевич, семейство? Жена трудится или предпочитает быть домохозяйкой?
— Трудоустраивается, — отвечает Вадим. — Но пока безрезультатно.
— А кто она по специальности и куда желает пойти работать?
— Она медицинская сестра. Пробует устроиться в поликлинику 4-го управления Минздрава. Это недалеко от дома, удобно.
— По-моему, таких поликлиник сейчас нет? Вы, не ошибаетесь?
— Есть. Вывеску сменили, а предназначение прежнее.
— Интересно. Но что же за преграда на ее пути?
— Похоже, главврач крутит. И сдается мне, что насторожили его последние строки моей биографии, — усмехается Вадим. — Благонадежность — основной критерий при приеме на работу в такие учреждения. Каждого проверяют комитетчики.
…Крез, Петенька, Седой и Стрельцов выходят из столовой и направляются к «Волге».
— Вадим Николаевич, занимайтесь своими делами, не провожайте нас, — говорит Смоляников. — И не беспокойтесь, мы обязательно поможем трудоустроиться вашей жене. До свидания.
Крез сует руку Стрельцову и оборачивается к Седому:
— А вы уж проводите нас, пожалуйста.
— Как он? — спрашивает Смоляников Седого, как только от них отходит Стрельцов.
— Нормально. Он же «афганец», пашет на совесть. Мужики ему кликуху дали — «Профи».
— Профи?! — произносит Смоляников, будто жует,, пробует на вкус это слово. — Неплохо. А ты набирайся от него всего помаленьку. Может быть, тебе придется его заменить.
С этими словами Крез садится в автомобиль, и «Волга» срывается с места.
Главврач 1-й городской поликлиники в своем кабинете. Склонившись над столом, он что-то пишет. Звонит телефон. Главврач снимает трубку.
— Да! Я вас слушаю, — говорит раздраженно.
— К вам на днях приходила женщина — Валентина Стрельцова, — звучит глухой голос. — Она хотела устроиться на работу в вашу поликлинику. Почему вы не приняли ее?
— У меня нет вакантных мест, — отвечает хозяин кабинета, но тут же, спохватившись, начинает выговаривать невидимому собеседнику: — А кто вы такой, черт побери? Почему я должен перед вами отчитываться?
— Уймитесь, папаша! — гудит трубка. — У вас есть машина. Белая «пятерка». И она стоит во дворе поликлиники. Подойдите к окну, но трубку не кладите.
Главврач выглядывает в окно. К его белоснежному автомобилю направляются трое парней с железными прутьями в руках.
— Что, что они собираются делать?! — кричит в трубку главврач.
— Сейчас увидите, — отвечает обладатель глухого голоса.
Парни кидаются на «пятерку» и начинают с остервенением бить прутьями по капоту, по стеклам. «Обработав» таким образом автомобиль, они разбегаются в разные стороны.
— В следующий раз, если не будете благоразумным, ваша «пятерка» сгорит. Вы слышите меня?
Главврач потерял, кажется, дар речи, лицо его вытянулось и побледнело, рот полуоткрыт. Наконец он начинает соображать, о чем его спрашивают, и отрешенно отвечает:
— Да… слышу…
— В автосервисе знают номер вашей машины, за шесть сотен сделают ее новенькой вне очереди. А завтра утром позвоните Стрельцовой и решите ее вопрос. До свидания.
— До свидания, — прежним отрешенным голосом говорит главврач и долго еще держит телефонную трубку в руке, прислушиваясь настороженно к коротким, отрывистым гудкам.
Багровый диск солнца, раскрасив перистые облака в яркие неземные тона, опускается за горизонт. Ветер гоняет по пустынному полигону обрывки бумаги, поднимает пыль. Бывшая солдатская казарма. Спальное помещение. Двухъярусные койки стоят вкривь и вкось. Виднеется несколько пригодных прикроватных тумбочек. Здесь отдыхает «контингент» после «ратного» дня. Одни из учеников Стрельцова снят, завалившись на кровати в одежде. Другие сгрудились возле бильярдного стола, установленного посередине спального помещения, и наблюдают за партией, сопровождая удары кия соперников возгласами и фривольными комментариями. Третьи азартно играют в карты. Заводилы здесь — Резаный и Крыса, Неподалеку — другая компания, там распивают водку. Слышен звон стаканов. Среди выпивох — Цыган. В самом дальнем углу казармы, подложив под спину подушки, полулежит на койке Седой. В руках у него гитара. Он перебирает струны и протяжно поет:
Один из игроков в карты, кивая в сторону Седого и ища поддержки у сотоварищей, ухмыляясь, говорит:
— Опять завыл…
— А ты пойди скажи ему, чтоб заткнулся, — подначивает его другой игрок.
— Да это я так, в шутку. Пусть поет, если ему охота, — сразу идет тот на попятную.
Седой допел песню, гитара лежит рядом, а он, кажется, уснул. Партия в бильярд продолжается; игра в карты становится все азартнее; компания, распивающая водку, все больше хмелеет.