На последних словах Мазепа сделал ударение. Низложенный гетман, проклятый православной церковью и заочно казненный, все еще пытался играть роль самоуправного владыки украинского казачества. Хотя бы на словах.
Король Карл, понимающе кивнув, только заметил:
— А найдется ли в твоей Полтаве, друг мой гетман, второй Фермор?
Намек был ясен. Комендант небольшой крепости Веприк к северу от Полтавы Фермор, шотландец на российской службе, сдал в плен шведам еще способный сражаться гарнизон. Капитулировал на условиях сохранения неприкосновенности своей особы, личного имущества и обоза. Такое предательство вызвало бурю возмущения в рядах петровской армии.
Гетман знал о полтавской крепости многое.
— Нет, ваша светлость.. Комендантом там стоит русский полковник — Келин Алексей. Сам царь Петр за его дела расположен к сему офицеру.
И, прямо глядя в глаза коронованному покровителю, Иван Степанович клятвенно заверил Карла XII:
— Со взятием Полтавы вся Украина перейдет под вашу высокую руку. Доблестная армия получит там все, в чем сегодня так нуждается. В том клянусь на кресте…
Отказавшись от дальнейшего похода на Москву, шведская армия круто повернула на юг и походным маршем двинулась на недалекую Полтаву. Теперь под ней решалась судьба Северной войны.
Среди первых, кто принес в стан армии России сообщение о намерении шведов «доставать» город Полтаву, оказался казак мураховской сотни Ахтырского полка Федор Животовшинский, бежавший из вражеского плена. Давая «расспросную речь», он сообщил:
«…Сам король и Мазепа хотят итить до Полтавы со всем своим войском».
В начале мая 1709 года вся многочисленная армия Карла XII сосредоточилась вокруг Полтавы на расстоянии двух миль. И блокировала ее.
Овладение крепостью давало королю Швеции несомненные выгоды в войне с Россией. Во-первых, Карл получал более спокойный район для расквартирования своей 32-тысячной армии. Во-вторых, улучшал снабжение ее за счет имевшегося в городе, как утверждал Мазепа, большого количества продовольствия и военного снаряжения. В-третьих, взятие Полтавы давало королю-полководцу обладание линией реки Ворсклы, ведшей к переправе через Днепр в Переволочне.
Тем самым, с одной стороны, облегчалась возможность соединения шведских войск с союзником — польским королем Станиславом Лещинским, усиленным корпусом генерал-майора Крассау (Крассова), хотя тем приходилось весьма туго. Их громили в Речи Посполитой коронный гетман Сенявский, литовский гетман Огинский и русские полки. С другой стороны — обеспечивались коммуникации с запорожцами атамана Гордиенко и крымскими татарами, за спиной которых для Петра I зримо стояла Оттоманская империя.
Взятие Полтавы открывало и стратегическую перспективу. Крепость на Ворскле-реке «распечатывала» удобный путь на Харьков и Белгород. И дальше — в глубь России, к Москве.
Все это хорошо понимали король Карл XII, искренне веривший в свою счастливую звезду и свой военный гений, и его ближайший советник бывший гетман Мазепа. Первому не давали покоя военные лавры короля Швеции Густава II Адольфа, правившего в начале XVII века, в Смутное время и оставившего след в истории государства Российского. Второму только победа покровителя давала возможность восстановить былое могущество.
Прекрасно понимали значение Полтавы в Северной войне и Петр I с военачальниками российской армии. Силы же ее только сосредотачивались для предстоящего генерального сражения.
Полтавскую крепость шведам еще предстояло взять. А русским — отстоять…
Она, по всей видимости, не произвела на самоуверенного короля своей мощью большого впечатления. Во время рекогносцировки он и его бывалые генералы увидели сравнительно небольшой город-крепость, расположенный на высоком правом берегу реки Ворсклы при впадении в нее реки Коломака. Два водных потока образовывали при слиянии значительное число рукавов, протекающих в широкой пойменной долине. Она была покрыта непроходимыми болотами, препятствующими сообщению города с левым берегом Ворсклы.
С востока и запада к ограде крепости подходили глубокие и обрывистые овраги. Сама природа, как смогла, обеспечила неприступность городскому поселению украинских казаков.
Вокруг Полтавы не имелось каменных стен, внушительных бастионов и фортов. Скорее всего, именно такое обстоятельство и породило у Карла XII веру в возможность скорой и легкой победы. Ведь он в Польше и Саксонии брал крепости, окруженные высокими и широкими стенами, глубокими рвами с многочисленными защитниками. Коронованный полководец самонадеянно считал, что сравнительно небольшой гарнизон «заштатной крепостишки» и подавно не сможет ему противостоять.
Королевские приближенные — генерал-фельдмаршал барон К.-Г. Рейншильд (Реншилд), канцлер Швеции граф Карл Пипер, генерал-квартирмейстер А. Гилленкрок более реально представляли мужество и стойкость воинов петровской армии. Они не верили в возможность взятия Полтавы (по крайней мере — с ходу); и пытались отговорить короля от опасной затеи. Но тщетно. Когда граф Пипер решился высказать сомнение относительно перспектив взятия укрепленного города, Карл гордо ответил:
— Если даже господь бог пошлет с неба своего ангела с повелением отступить от Полтавы, то все равно я останусь здесь…
Петр I предвидел (это можно утверждать смело) возможность появления королевского войска именно перед Полтавой. Потому он принял решение укрепить ее гарнизон и дать крепости надежного командира — храброго, толкового, волевого, способного драться с врагом до конца. Выбор царя пал на полковника Алексея Степановича Келина, которого он хорошо знал лично.
Келин получил полковничье звание в 1702 году. Участвовал во многих сражениях Северной войны отличался при взятии крепостей Нотебург, Ниеншанц, Дерпт и Нарва. Его не раз видели в первых рядах штурмующих колонн. Солдаты любили отважного офицера. Военачальники ценили его командирские способности.
В 1708 году Алексей Келин назначается командиром Тверского пехотного полка, одного из лучших в российской армии. В декабре того же года отправляется в Ахтырку, где его и застал царский указ о новом назначении. Поставленный комендантом полтавской крепости полковник Келин не медлил. Он принадлежал к числу тех людей, для которых верность воинскому долгу и исполнительность были превыше всего. Указ о назначении давал ему большие права. Но требовал еще больше: в случае шведской осады отстоять Полтаву любой ценой.
17 января 1709 года новый комендант прибывает ускоренным маршем в Полтаву во главе пяти батальонов пехоты. По своей численности они равнялись примерно трем полкам того времени, С первых же дней Келин начинает приготовления крепости к обороне. Алексей Степанович в конце месяца уже знал точно, куда именно направляется неприятельская армия. Ему пришло известие из главной квартиры русской армии.
Александр Данилович Меншиков в письме подробно сообщал об этом Петру I:
«…Которые шведы в наших рядах были, и те сказывали, что неприятель идет к Полтаве». (Имелись в виду пленные, взятые в бою под Опошней.) «…И посланы от нас под неприятеля партеи, а что привезуть, о том доносить буду…
Александр Меншиков. Ис Колонтаева, генваря 27 дня 1709 году».
Полтава изготовилась к круговой обороне.
В крепостном гарнизоне набралось всего 4182 солдата и офицера. И еще 91 пушкарь. Кроме того, насчитывалось 2600 казаков и вооруженных горожан, горевших желанием защитить родной город от шведов и изменников-мазепинцев.
С прибытием пехотинцев Келина из крепости был выведен Ингерманландский драгунский полк команды Меншикова под началом бригадира Александра Григорьевича Волконского, составлявший прежний полтавский гарнизон. Драгуны — конные солдаты требовались Петру I для действий в открытом поле.
Артиллерию собирали по царскому указу из ближних и дальних мест. Келин проявил здесь расторопность и настойчивость. В крепости к его прибытию имелось всего десять пушек. Уже через несколько дней к ним добавилось еще семь. Кроме того, А. Д. Меншиков отдает личное распоряжение полтавскому сотнику (городскому голове) Ивану Левенцу свезти в город из других мест необходимые военные припасы. В феврале число годных пушек доводится до 19, а к началу осады — до 28. По тем временам это выглядело солидно.