В углу лежала большая куча соломы, и они зарылись в нее. Со двора доносились резкие, простуженные голоса. Изредка долетала русская речь. По стуку копыт было слышно, как во двор въехало несколько верховых.
— Думаю, други, поляки на хуторе совет держать собираются, — сказал негромко Крашенинников. — Послушать бы, о чем они будут толковать, — и, почитай, полдела сделано!
Сквозь просветы в соломе они видели, как в сарай вошел поляк. Андрею бросился в глаза шрам, тянущийся через всю его щеку.
— Эй, есть тут кто–нибудь? — на ломаном русском языке крикнул он. Оглядев сарай и не дождавшись ответа, несколько раз ткнул саблей в солому. Андрей почувствовал, как совсем рядом прошло смертоносное лезвие.
— Холодина тут — зуб на зуб не попадает, — пробормотал Андрей, когда поляк вышел. Он мерз больше всех.
Прильнув к щелям сарая, они видели, как во двор все время прибывают новые люди. Судя по богато расшитым кафтанам, ото были не простые ратники.
Вокруг хутора поляки расставили караул. Ловушка, в которую добровольно попал малый отряд русских, захлопнулась.
Иван выжидал. Видимо, у него был план, которым он пока не поделился с товарищами.
В сарай вошел поляк, взял охапку мелко нарубленного хвороста, сваленного у двери, и, насвистывая, удалился. Через некоторое время из трубы избы повалили клубы дыма.
Чуть позже в сарай снова вошел солдат. Хвороста уже не было, и он взял для топки охапку соломы, в которой прятались русичи.
— Этак он скоро до нас доберется. Аида на чердак, — пробурчал Иван, и они, улучив момент, быстро по лестнице переметнулись наверх.
— Есть задумка, ребята, — произнес Иван и перешел на шепот…
Когда в дверь вошел солдат за очередной охапкой соломы, они замерли. Поляк подошел к остаткам в углу и нагнулся. Иван застыл над ним у жердей пастила, заранее раздвинутых. В следующую секунду он прыгнул па поляка. Сцепившись, они покатились по земляному полу. «Только бы не закричал», — подумал Андрей, но поляку от неожиданности такое, видимо, и в голову не приходило. Они яростно сражались, сверху оказывался то один, то другой. Андрей и Аникей сквозь щели между жердями напряженно наблюдали за схваткой. Они, конечно, ринулись бы на помощь, но Иван предупредил: «Первого, ежели он будет один, беру на себя».
Огромному поляку удалось повалить Ивана на спину, однако тот ловко вывернулся и в свою очередь набросился на врага.
— Пусти! — прохрипел поляк, выпучив глаза и едва сдерживая стон. Крашенинников вытащил из кармана загодя припасенною тряпицу и запихал ее поляку в глотку. После этого быстро стащил с него одежду. Затем накрепко скрутил ему руки за спиной ремнем, спутал ноги. Оттащил поляка в угол, спрятав в соломе так, чтобы он мог дышать.
Едва успел Иван забраться на чердак, как в сарай вошли еще двое, обеспокоенные долгим отсутствием товарища. С недоумением оглядели они полутемное пустое помещение. Затем один что–то сказал, другой хохотнул и оба подошли к остаткам соломы. В последнюю минуту один заметил тело, шевелящееся под соломой, и недоуменно посмотрел на другого. Этого мгновения оказалось достаточно: Аникей и Андрей по знаку Ивана бросились вниз на недругов. Андрею достался низкорослый и с виду ледащий, однако ловкий противник. Молниеносным движением инок перебросил его через себя и припечатал к полу.
Багрову пришлось потруднее. Ему удалось свалить противника, но тот зубами вцепился ему в ногу. Озверевший Аникей тут же оглушил его ударом по голове, и противник обмяк, на несколько мгновений потеряв сознание.
Скрутив обоих врагов и сунув каждому кляп, русичи присоединили их к первому.
Аникей и Андрей также переоделись. Затем все трое взяли по охапке соломы и направились в избу. Двор был пуст, лишь поодаль виднелся вражеский караул.
Первым шел Иван. Ударом ноги он отворил дверь и вошел в комнату. Посреди стояла русская печь, огонь в ней догорал. По обе стороны стола на широких лавках сидели люди, которые не обратили на вошедших ни малейшего внимания. Прислужники подбросили соломы, огонь заиграл, загудел, бросая веселые блики в начавшие сгущаться сумерки.
В летнем лагере ратников обучали польскому языку, но люди за столом говорили бегло, я многие слова оставались непонятными.
Русичи нарочно медлили, возились у печки: один сдвинул солому поближе к печному жерлу, другой аккуратно подметал освободившееся место. И вдруг… Неожиданно для всех троих прозвучала русская речь.
— А что думаешь об этом ты? — спросил ратник, сидевший во главе стола. Маленький юркий человечек, к которому он обратился, поспешно встал и зачастил: