Дорога пошла под уклон, идти стало легче. И вдруг… В первое мгновение Аникей не поверил своим глазам. Перед ним на снегу лежал Иван, рядом — какой–то незнакомый мужик. Возможно, Крашенинников пытался тащить его, пока не свалились оба. Они пострадали, нужно полагать, при взрыве трещеры о пороховым складом.
— Ваня, — позвал Багров. Крашенинников не отозвался.
Убедившись, что оба дышат, Аникей положил их поперек крупа жеребца и поспешно направился в крепость…
Как ни старались крепостные лекари и инок Андрей, возвратить к жизни Антипа они не смогли: он скончался от раны в висок, не приходя в сознание. Но еще до этого, прослышав о двух раненых, доставленные в крепость, их, к великому удивлению окружающих, самолично пришел навестить архимандрит.
Едва Иоасафу доложили, что один из раненых — Иван Крашенинников, Иоасаф в сопровождении небольшой свиты направился к избе Багрова.
Войдя в дом, он подошел к полатям, на которых лежал Крашенинников, и тихо позвал его.
— Отойдите, святой отец. Ему нужен покой, — сказал инок Андрей.
— Как смеешь ты, — замахнулся на Андрея кто–то из свиты.
— Не трогайте его, — остановил архимандрит.
— А разве сей холоп не в больнице лежал монастырской?
— В больнице, в больнице, — с рассеянным видом ответил Иоасаф.
— Как же он очутился за стенами крепости? — не отставал любопытный.
— Господь даровал ему исцеление, — пояснил архимандрит. — И мы направили его на вылазку. Кан он, выживет? — спросил архимандрит у Андрея.
— Выживет, — сказал инок.
— Уж постарайся. Мы не оставим тебя своей милостью, — важно произнес Иоасаф.
— Со вторым дело похуже, — продолжал Андрей. — Боюсь, ничего сделать нельзя.
— Кто он, второй? — спросил архимандрит, оглядывая избу.
— Сие неведомо, святой отец, — выступил вперед Аникей. — Думаю, оп не из крепости, а с воли.
— Желаю его видеть.
— Пожалуйте сюда, святой отец, — указал Аникей.
Архимандрит пошел за Багровым в другую часть избы.
— Антипушка! Голова непутевая! — через мгновение донесся возглас Иоасафа.
Когда архимандрит вернулся к свите, глаза его были красны.
— Я готов употребить все свое искусство… — важно выступил вперед пузатый лекарь, пользовавший обоих воевод и привезенный Иоасафом специально для Ивана.
— Ему уже ничем не помочь, — дерзко перебил его инок.
В избу с криком вбежала Наталья:
— Где, где он?!
Заметив Ивана, лежащего без сознания, она оттолкнула Андрея, кого–то из архимандритовой свиты и припала к груди Крашенинникова.
— Сокол мой ясный! — запричитала она. — Только в себя пришел, только хворь одолел — и снова в бой ринулся. Не уходи, не покидая меня!
— Пить! — прохрипел Иван.
Наталья метнулась к ведру с водой.
— Нельзя, — остановил ее Андрей. — Он в живот ранен. Глотнет — сразу помрет.
— Птица, птица, — продолжал бредить Крашенинников. — Птица… в небо меня несет…
— Бредит, — сказал лекарь.
— Простите меня, гости высокие, но раненому покой полный нужен, — в пояс поклонившись, произнес инок Андрей. — Иначе помрет, не спасти его.
— Дело говорит он, — сказал архимандрит и, подавая пример остальным, первым направился к выходу.
Комната быстро опустела. Наташа стояла у изголовья Ивана с полными слез глазами.
— Иди–тко и ты, Наталья, — мягко произнес Аникей. — Слезами горю не поможешь. Приходи ужо завтра, авось очнется твой богатырь.
Только глубокой ночью Крашенинников пришел в сознание.
— Теперь мы с тобой квиты, Ваня, — весело сказал Аникей, который возился у печки, что–то стряпая.
— Ты о чем? — спросил Крашенинников. Он сидел за столом, каждой клеточкой ощущая блаженное тепло, струящееся от гудящей печи.
— Допрежь ты меня вытащил из полымя, а теперь я тебя, — пояснил с улыбкой Аникей.
— И верно, — подтвердил Андрей. — Он ходил эти дни за тобой лучше, чем мать родная.
Наталья прибегала к ним несколько раз на дню. Ухаживала за Иваном, меняла повязки, подавала целебное питье, приготовленное Андреем…
Разъяренный неудачами, враг продолжал наседать на крепость. Однако главная опасность — грозная Трещера — перестала существовать.
Через некоторое время Иван встал на ноги — могучий организм взял свое.
Немного поправившись, он рассказал друзьям, как ходили они с Антипом по вражеским тылам, как сколачивали отряды, поднимали мужиков на борьбу с поляками. Очень печалился, что Антип погиб.
— Нам бы теперь три пары крыльев собрать, — развивал свои планы Крашенинников, — да снова в тыл вражий броситься. Я там знаю кой–кого. Всыпали бы перцу полякам!