Вернувшись в купе, он поздоровался с Мюллером, который, разговаривая с женщиной, что–то искал в своем саквояже. Тот ответил ему кивком и продолжал горячо рассказывать сидящей около окна женщине о картинах Рембрандта.
Николай Иванович вытащил из кармана пальто журнал «Огонек» и принялся за довольно забавный кроссворд. Через некоторое время Мюллер и Лидия Ивановна, так к ней обращался Мюллер, замолчали. Заметив, что Лидия Ивановна пытается достать с полки тяжело набитый баул, Кузнецов встал и помог ей. Она поблагодарила его. Вытащив из баула лото, она пригласила их в соседнее купе к знакомым, где находился и ее муж. Кузнецов вежливо отказался от игры, а Мюллер пообещал зайти через некоторое время.
Воцарилось молчание. Николай Иванович продолжал заниматься кроссвордом, а Мюллер смотрел в окно вагона. Затем он встал, вытащил из саквояжа миниатюрные, великолепной работы шахматы и сказал:
— Давайте знакомиться. Меня зовут Лев Николаевич, работник культуры. Как мне вас называть?
— Рудольф Вильгельмович, авиационный инженер. Еду по делам службы в Черновицы.
— Прекрасно. Мы едем до конца вместе. Садитесь поближе к окну. Сыграем, Рудольф Вильгельмович?
Николай Иванович был прекрасным шахматистом, и ему не стоило больших трудов выиграть первую партию. Мюллер же играл совсем слабо. Однако во второй партии Кузнецов сделал с ним ничью. «Не стоит его расстраивать», — решил он.
Так в игре за шахматами подошло время обеда. Николай Иванович пригласил Мюллера в ресторан. Тот с удовольствием принял приглашение. Заказали бутылку коньяку и сытный обед. После нескольких рюмок Мюллер оживился. Разговор шел о театре, кино, литературе. Кузнецов заметил, что Мюллер искоса изучает его. Заказали еще выпить. И тут Мюллер, посмотрев по сторонам, тихо спросил Кузнецова, почему у него такое имя и отчество.
Николай Иванович, притворившись захмелевшим, заплетающимся языком произнес:
— Немец я, фамилия моя… Шмидт. Мать и отец живут в Свердловской области. Прибыли в Россию еще в конце прошлого века.
Мюллер откинулся на спинку стула, несколько секунд вглядывался в Николая Ивановича, словно хотел проникнуть в его сокровенные мысли, потом медленно проговорил:
— Пора кончать трапезу. Мы засиделись. Уже поздно.
Николай Иванович расплатился за двоих. Мюллер даже не стал ему предлагать деньги. В купе он быстро разделся и лег спать. Кузнецову ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.
Утром Кузнецов и Мюллер были в ресторане, выпили по две чашки кофе и вернулись в купе. Много играли в шахматы. Мюллер выглядел спокойным, веселым, рассказывал сметные анекдоты. Уже перед самыми Черновицами он пригласил Кузнецова выйти покурить в тамбур. Присев на откидной стул, Мюллер глубоко затянулся. Выпустив дым, он произнес:
— Рудольф Вильгельмович, а не встретиться ли нам в Москве? У вас есть телефон? Я позвоню. Весело отпразднуем нашу встречу.
Кузнецов уже признавался себе, что он пока мало преуспел в своих планах, и его даже начали одолевать сомнения: «Правильно ли я веду себя?» Поэтому он обрадовался предложению Мюллера и дал ему номер своего телефона.
На вокзале в Черновицах они тепло попрощались и договорились встретиться через три дня в ресторане гостиницы «Палас», не дожидаясь возвращения в Москву. Это было уже что–то.
Устроившись в гостинице, Николай Иванович на следующий день отправился по командировочным делам. Переходя маленькую, кривую улицу, он почувствовал, что за ним кто–то ведет наблюдение. Задержавшись на углу якобы для того, чтобы завязать шнурок на ботинке, Кузнецов увидел, как Мюллер — а это был без сомнения он — бросился в подъезд небольшого дома. У Николая Ивановича стало легко на сердце: «Кажется, все в порядке. Мюллер заинтересовался мной».
Но дальше случилось непонятное. Егоров, поддерживавший связь с местными чекистами, сообщил ему, что Мюллер следил за Кузнецовым до тех пор, пока тот не вошел в бюро пропусков. После этого он постоял минут 20 и довольный отправился бродить по городу. Вечером Мюллер зашел в железнодорожную кассу и купил обратный билет до Москвы. Утром следующего дня он уехал.
Кузнецов, Егоров, оперативные сотрудники УНКГБ по Черновицкой области были смущены и озадачены таким поведением германского дипломата. «Не за тем же Мюллер ездил в Черновицы, чтобы только погулять по городу», — недоумевали они. Еще и еще раз анализировали свои действия, но ошибок не находила. И тем не менее… Что означал столь скорый отъезд?