— У вас есть сестра? — спросил Барлах.
— Да. Зовут ее Галина, она на несколько лет моложе меня. Училась в Москве. В прошлом году вышла замуж, у нее растет дочка. Когда мы виделись в последний раз, она была совсем девчонкой.
— Галина… — задумчиво проговорил Барлах. — Красивое имя. Когда–то у меня была одна знакомая, которую тоже звали Галиной. Вот только время тогда было ужасное, да и история эта длинная. Прошло чуть ли не двадцать лет.
— Одно десятилетие разума значит гораздо больше, чем одно столетие ненависти, — заметил Бережной. — Тогда мы учились ненавидеть тех, кто напал на нас. Было и такое. Человек научился любить, однако он может, если нужно, и ненавидеть. Более того, он даже может одновременно любить и ненавидеть, и горе тому, кто не способен на то и на другое… — Майор бросил взгляд на часы и инстинктивно воскликнул: — Мы еще поговорим с вами об этом, товарищ Барлах! Мне кажется, что наши с вами отношения пока еще довольно поверхностны, а? Нам нужно получше узнать друг друга.
Майор сел на траву рядом с Фредом и продолжал:
— Братство по оружию — это гораздо больше, чем общность взглядов и дружба между нашими народами. Они должны быть не только между народами, но и между отдельными людьми тоже. Мы должны как можно ближе узнать друг друга, больше встречаться, работать вместе, провести совместные учения. Так мы лучше узнаем не только самих себя, но и других.
Барлах кивнул в знак согласия с русским майором, но тот еще не все сказал и продолжал:
— А что нам известно друг о друге? Например, что вы знаете о природе нашей страны, о ее людях, их жизни, традициях, обычаях и тому подобном? Очень немногое.
— Вы, конечно, правы. Я очень сожалею, что мы с вами встречаемся, как правило, за праздничным столом да вот на таких учениях! — Барлах положил руку на плечо Бережного. — Тогда не будем откладывать это на дальний срок… У вас есть экземпляр нашего плана–календаря? — спросил он меня.
Я ответил, что план у меня есть. Майор снова повернулся к Бережному, который с любопытством разглядывал его, а затем спросил:
— А как вас зовут, товарищ Бардах?
— Фредом, — ответил наш начальник штаба. — Вернее, полное мое имя Альфред, но с детских лет все зовут меня Фредом. Так я и привык к этому.
Неожиданно для нас Бережной вдруг вскочил на ноги и, словно забыв о разговоре, посмотрел на воду, затем подошел к Фреду и спросил, не хочет ли он искупаться в реке.
Барлах засмеялся и сказал:
— Здесь запрещено купаться, товарищ! Если одного из нас поймают за этим занятием, придется платить штраф. К тому же у меня нет с собой плавок.
— Ничего, — не отступал от своей затеи Бережной. — Девушек вблизи что–то не видно. Давайте искупаемся!
Барлах растерянно оглянулся и спросил меня, что я по этому поводу думаю.
— Я за предложение майора, — ответил я.
— Ну, хорошо! — засмеялся Альфред и начал раздеваться.
Бережной разделся быстрее всех и в одних трусах дожидался нас. Все тело у него было здорового шоколадного цвета, и я позавидовал его загару, так как у нас в то лето было много работы и загорать было некогда.
Между тем разделся и Барлах. Растирая свою худую грудь, он крикнул:
— Ну, пошли! Кто решится первым?
Бережной оглянулся на Альфреда и, заметив на его левой руке плохо зажившую рану, подошел к нему и спросил:
— Вы что, во время войны были в штрафном батальоне?
— А вам, собственно, как стало об этом известно? — удивился Фред.
— Уж не стреляли ли в вас, когда вы решили перебежать к нашим партизанам?
— Да, стреляли!
— Это было под Ровно, на опушке леса, в августе сорок третьего, а?
Альфред кивнул и с удивлением посмотрел на Бережного.
— Я Алексей. Неужели ты не помнишь подростка Алексея и его сестру?
Позже Фред рассказал мне эту историю. И признаюсь, я в первый раз в жизни видел слезы на глазах мужчины.
* * *
Лето 1941 года. Большая часть немецкого народа, одурманенная фашистской пропагандой и легкими победами, которые вскружили ей голову, уже видела близкую окончательную победу, и даже те, кто хотел верить в торжество разума, упали духом и начали сомневаться.
Партия и Советское правительство призвали народ на борьбу против гитлеровских захватчиков.
Дивизии 6–й германской армии во взаимодействии с танковой группой прорвали оборонительные рубежи русских и вышли к берегам Днепра на киевском направлении. В районе Житомира они временно перешли к обороне, чтобы остановить наступление советских войск, которые героически сражались за свою родину.