Известия оказались приятными: Бернд чувствовал себя хорошо. Гит разрешили навещать его. Мальчик уже смеется. Врачи обещали выписать его через недельку домой.
Роберт с облегчением вздохнул и не спеша перечитал письмо еще раз.
Он посмотрел на Шустера, но его уже не было за столом, он лежал на кровати и читал. Роберту хотелось поделиться с ним своей радостью, но он не стал мешать ему, тем более что он еще не прочел письмо от Круга.
Он прочел письмо Круга тоже два раза, а потом, обращаясь к Шустеру, сказал:
— Не хочешь меня послушать?
— Хочу, а что случилось?
— Я прочту тебе несколько строчек из письма человека, который сбил моего сынишку.
Брови у Шустера удивленно полезли вверх.
— Прочти, я слушаю…
— «…Экспертиза дала заключение о моей полной невиновности. Но это согласно параграфам, однако ведь у человека есть еще совесть. Позавчера у нас было партсобрание, на котором мне дали поручение заниматься с молодежью правилами уличного движения. Это после этого–то случая? Ты понимаешь, Роберт?..»
— Да, любопытно… — пробормотал Шустер.
— А ты знаешь, что произошло в нашей группе?
— Нет.
— Садись поближе, расскажу.
И Роберт откровенно рассказал о случае со сном на посту, о расстегнутом ремие Фрица, рассказал честно, не щадя ни себя, ни его.
— Что мне теперь делать? — спросил он Шустера. — Я больше не могу молчать. А если обо всем рассказать, то это может отразиться на соцсоревновании.
— Сейчас ты говоришь, как Йонас. Разве самое важное заключается в том, какое место мы займем? Что же ты сделаешь?
Роберт пожал плечами.
— Думаю, что ты мне все это рассказал не только для того, чтобы найти во мне сочувствующего…
— Так что же мне делать?
— Решай сам.
Однажды в начале сентября после обеда унтер–офицер Йонас ознакомил солдат отделения с результатами соревнования. Он был доволен и с воодушевлением говорил о том, что коллектив у них сплоченный и сильный, не забыта ни критика, ни самокритика.
— А сейчас, товарищи, я расскажу вам о случае, который произошел сегодня утром. Западногерманские пограничники организовали очередную провокацию на нашем участке, однако благодаря высокой бдительности, правильному поведению и мужеству товарищей Шустера и Геймана все обошлось благополучно. Шустер рассмеялся, а Йонас все говорил и говорил. «Боже мой, зачем только он произносит такие слова: «высокая бдительность, правильное поведение и мужество».
На самом деле все было иначе.
* * *
Шустер был назначен на дежурство в паре с Гейманом, Они обходили свой участок, осматривая местность в бинокль.
— Ну как, ты привык на новом месте? — поинтересовался Шустер.
— Не совсем, времени мало прошло, да кое–что я себе иначе представлял.
— Например?
В этот момент с той стороны границы раздался рев мотоцикла.
— Внимание! — бросил Шустер.
Через несколько секунд на дороге показался мотоциклист, который ехал прямо к проходу в заграждении.
— Что он хочет? — удивился Гейман.
— Подождем — увидим.
Мотоциклист подкатил к шлагбауму, который стоял на той стороне границы, и что–то прокричал.
Однако шлагбаум не поднялся, а мотоциклист все ехал и ехал, пока не натолкнулся на него. Мотоцикл опрокинулся, подмяв мотоциклиста под себя. Раздался дикий крик.
— Что нам делать? — Гейман схватил Шустера за руку.
— Продолжай наблюдение, а я доложу на заставу.
Когда Шустер вернулся в окопчик, Фриц сказал:
— Мотоциклист ранен. Что сказал дежурный?
— Спокойно и тихо, — заметил Шустер.
— Эй, камраден, у меня, кажется, переломаны ноги, я не могу подняться, помогите мне! Я хочу перейти к вам! Если меня увидят наши пограничники, я пропал…
— Ты слышал? — Гейман побледнел. — Мы должны помочь ему.
— Дай мне бинокль! И лежи тихо!
Фриц встал и направился к заграждению.
— Фриц, назад! Назад, говорю я! — приказал Шустер. Фриц неохотно вернулся на место.
— Чего мы ждем? Каждая минута дорога: ведь у него ноги переломаны…
— Ты в своем уме? Человек находится на западногерманской территории. Понятно? Между нами и ним проходит государственная граница!
— При чем тут граница, когда такая ситуация! Человек ранен! Ведь мы же люди… Если мы ему не поможем, он может остаться без ног…
— Друзья! Ну, где же вы?! Помогите! — кричал мотоциклист.
— Не делай глупостей, Фриц! Это западногерманский гражданин. Для нас с тобой граница — это закон. Если бы он перешел на нашу сторону, тогда бы мы оказали ему помощь. И он прекрасно это знает.
— Ребята! Помогите же мне! Я хочу перейти к вам! — кричал, корчась от боли, мотоциклист, приподнимаясь немного на локтях.