Однако Николай I в своем письме фельдмаршалу Дибичу указал, что не хочет занятия турецкой столицы, и просил не допускать такой случайности[271]. Причиной тому было понимание российским императором, что в этом случае против России выступят Англия и Франция, которые и без того холодно отнеслись к этой войне России с Турцией, отказавшись быть российскими союзниками. К сожалению, через 25 лет политическое чутье подведет императора Николая I и в Крымской войне будет совершена эта роковая ошибка.
2 сентября 1829 года в Эдирне был подписан Адрианопольский мирный договор. По нему Россия получила на Черном море крепость Анапу, взятую силами Черноморского флота, на Кавказе — населенные пункты Поти, Ахалцих и Ахалкалаки. Дунайские княжества получили самоуправление, а Сербия и Греция — автономию[272]. Проливы Босфор и Дарданеллы перешли под международный контроль и на некоторое время вышли из зоны прямого влияния Турции, не попав при этом и под власть Российской империи. При этом Россия не получила и желаемого протектората над Балканскими и Дунайскими государственными образованиями. Причина столь скромных приобретений была аналогичной той, которая не позволила взять Стамбул в русско-турецкую войну 1877–1878 годов и в Первую мировую войну и возвести православный крест над стамбульским храмом Святой Софии, воплотив давнюю мечту династии Романовых.
21 октября 1829 года повышенный в звании до вице-адмирала Патанийоти уже не на яхте «Твердая», а на борту канонерской лодке «Забияка» со своей флотилией из семнадцати канонерок, яхты «Твердая», пяти иолов, шести транспортов и баркаса отправился на зимовку в Измаил, куда прибыл 4 ноября 1829 года[273]. Дунайская военная флотилия после окончания этой русско-турецкой войны не была расформирована, как и после Бухарестского мира, завершившего русско-турецкую войну в 1812 году.
Сохранение Дунайской флотилии означало сохранение намерений российского императора при удобном случае возобновить боевые действия против Турции с целью овладения ее территориями и проливами при любом удобном случае. Учитывая, что при этом Россия помогала Оттоманской Порте в ходе Египетского кризиса 1831–1833 годов, практически одновременно с подавлением у себя польского восстания, можно представить себе двойную игру российской политики в николаевскую эпоху.
В частности, об этих намерениях говорит отношение Главного начальника Главного штаба Его императорского Величества к Управляющему военным министерством от 5 октября 1829 года за № 1048. В нем рассказывается о Высочайшем повелении, гласящем о необходимости составления из числа отбитых у неприятеля канонерских лодок особого отделения под командою командира Дунайского казачьего полка полковника Гладкого и под Главным начальством контр-адмирала Завадовского (восстановленном в звании — авт.)[274]. Далее в отношении четко указывается, что численность канонерских лодок для полка должна быть половиной от общего числа захваченных у противника лодок, при этом данное отделение канонерских казачьих лодок будет находиться под командованием вновь назначенного на должность командующего Дунайской флотилией контр-адмирала Завадовского, а непосредственным его начальником будет полковник Гладкий[275]. Аналогичные отношения о создании отделения канонерских казачьих лодок были направлены Главному командиру Черноморского флота и портов Морским министром Мюллером.
Через год, 21 июля 1830 года, в донесении Главного командира Черноморского флота и портов на имя начальника Морского штаба говорится о составлении отделения канонерских лодок из канонерок №№ 1, 7, 18, 21 и 22 под командованием командира Дунайского казачьего полка полковника Гладкого и данное отделение «особо состоит» при Дунайской флотилии[276].
В заключение можно привести опись судов Дунайской флотилии на 1831 год, то есть через два года после окончания войны. Согласно описи канонерских лодок, было одиннадцать, из которых предстояло разобрать девять, оставляя в итоге две канонерки, что конечно немного, но при этом планировалось из тридцати двух турецких лодок разобрать только семь, оставив двадцать пять, таким образом, на флотилии в итоге суммарно оставалось двадцать семь канонерок. Из двадцати девяти иолов, предстояло разобрать одиннадцать, оставив восемнадцать штук, планировалось оставить семь шалупов, три бота, яхту «Репида», судно «Святой Павел», фланшкоут, два транспорта и всего девяносто военных судов, при том, что Главный морской штаб распорядился, чтобы на Дунайской флотилии осталось двадцать семь канонерок, три бомбардирских судна, девять иолов, яхта и всего не менее сорока судов[277].