А сколько осталось? В Харькове не так много, но и немало, есть с кем обменяться впечатлениями. Во Львове… Во Львове у меня знакомых больше нет. Никаких.
А дальше на запад что-то булькает и плещется. Неинтересно.
Я очень вовремя бросил издаваться за деньги. Теперь могу лишь посмеяться над метаниями «коммерческих авторов». Вот уж, купите бублики, гоните рублики. Нет, спасибо, не мое, в приказчики и трактирные половые не нанимался. А книги можно и нужно писать для собственного удовольствия.
Скоро традиционное задвигание засова. Но пасаран!
На конец пасхальной недели, с завтрашнего дня, обещают массированные обстрелы и бомбардировки центра города. Опубликовали инструкции на предмет белой простыни и ближайшего кладбища. Впрочем, некоторые кладбища посещать запрещено, слишком близко к фронту. Лучший способ помочь беде — отбросить ублюдков от города, но вот этого, похоже, сделать пока нельзя. Значит, снова будут гибнуть люди.
Между тем, пришедшие в себя беглецы во Львове и прочих «ташкентах» уже уверенно чем-то торгуют в сети. И как я должен к ним относиться?
Как я был прав, не желая никуда заглядывать и ничего в сети не читать! Мой дневник для чего-то перепечатывают на израильской страничке. Посмотрел, а там сразу «ZZZ». Да-а, впечатляет. Нет, пусть хоть удавятся — но без меня.
Социальные сети — мерзость и наполнены мерзостью. Прочь!
Слухи. Над Украиной неслышно и безвидно кружит B-2 Spirit. Угу, а на блокпостах устанавливают аппараты системы П. Гарина.
21 апреля
(день 57)
Утро. Солнце за окном.
Скайп.
— Как дела?
— Воздушная тревога.
А чего я ждал, интересно?
Впрочем, кому война, кому мать родна. Мэр всерьез обсуждает с какими-то буржуинами архитектуру восстановленного после войны Харькова. Выбирал стиль на букву «х», явно какое-то непотребство. Это он всерьез — или нас подбодрить думает?
Литва отказалась от русского газа. Думали, думали — придумали.
Растет омерзение по отношению к социальным сетям. Мне говорят: это инструмент, а люди — наполнение. Но придуман этот инструмент тоже людьми!
Странное дело! В реальности приходится не так мало общаться, и все, включая продавцов в магазинах, нормальные и часто симпатичные. А в «сети» — булькающая субстанция. Тупые, мерзкие… Да, инструмент, так проще писать, скажем, этот дневник. Но, пожалуй, подумаю, как уйти из этой ямы.
Нет, люди вовсе не плохи. Но тут, в «сети» какой-то отрицательный отбор.
А еще — деньги. Купите! Купите! Купите! Это на благотворительность, у нас штаны порвались!
Ловили мародера. Наглый оказался.
На улице прохладно, свитер в самый раз. Лупит артиллерия, вроде бы наша. Народ говорит: ПВО, но совсем не обязательно.
В магазинах очереди — Пасха близко.
Привычное зрелище — солдатики с автоматами в продовольственных — заставило задуматься. Что-то это напоминает… Точно, Че Гевара, работы по партизанской войне. Он советовал не делать запасы продовольствия, а покупать все нужное в магазинах.
Возвращаюсь из магазина. Прямо у подъезда на асфальте — свежий осколок, с пылу с жару. Так и живем.
А еще подумалось, что наша «тонкая красная линия» — и есть Украина. А сзади что-то булькает.
…Новости — ерунда, пишут, что Харьков сегодня не обстреливают. А осколок, извините, откуда?
Когда началась война, я предположил, что между швайнехундами и орками заключен пакт Молотова-Риббертроппа-2, пока еще тайный. Смысл его понятен, для колбасников это — начала реванша после 1945-го. Ух, как мне возражали. И вот, решение о запрете продажи оружия (пока только «тяжелого») Украине. Люди очень глупы, а я прав, но это не доставляет ни малейшего удовольствия.
Швайнехунды — поганая нацистская сволочь. Теперь совершенно понятно, отчего именно такова позиция НАТО.
Все они — за мир.
Очень надеюсь, что Берлин еще раз испытает 1945-й год во всей красе.
У нас нет союзников. Слишком много в мире поганых трусов.
Между тем у нас в доме…
Народ не теряется. Создан чат по продаже и обмену «излишков», с правильным названием «Барахолка». Пока там только реклама, начали с кошачьего корма.
А что за окном? Стреляют? Стреляют, конечно, как с утра начали, так и продолжают.