Об Австралии. Да, я преуменьшил, не две машины, а побольше, да еще боевые вомбаты, только вот в конце 1918-го та же Австралия прислала в помощь белым не такой уж маленький контингент — и даже несколько военных кораблей. И воевали от души. Иное время, иные люди.
На улице — опять сильный ветер, но на этот раз западный, теплый. Обещанного похолодания, скорее всего, не будет.
Знакомый знакомых (у которого плитоноска) в госпитале. Поврежден позвоночник, предстоит операция. Он шофер, впечатления от фронта однообразные: трупы, трупы, трупы. Хвалит свой «мерседес», без него бы пропал. В госпитале хватает лекарств, но со всем прочим плохо, помогают гости, привозят.
В магазине группа солдатиков радостно устремляется к мороженому. Уже тепло.
Стрельба стихла. Пока.
Решение о создании некоего «народного ополчения» в Белоруссии кажется нелепым и даже глупым только на первый взгляд. Смысл понятен — взять под контроль как можно большее количество граждан, дабы не бунтовали. Вообще же диктатура Луки настолько бестолкова и даже пародийна, что может существовать только в Беларуси, где пассионарии исчезли еще пару веков назад как массовое явление, а последние сгорели в Гражданской войне.
А из Европы доносится жалобный вопль жирных коротышек. Им якобы грозит голод — якобы из-за нашей войны. Если вспомнить, сколько продовольствия ежегодно ЕС скармливает населению Африканского рога, поневоле удивишься. Впрочем, это наверняка вопль трусов, желающих любой ценой лечь под Мордор.
Впрочем, пусть голодают. Им полезно. Обезьянки любят стройных.
На связи знакомый, преподаватель на достаточно высокой должности. Откуда звонит? Из Шварцвальда, где темный лес и сказки Гауфа. Ему там очень нравится, но все равно — он очень и очень страдает. Да, наши беглецы — поистине великомученики.
Между тем УПЦ-МП, чувствуя, что пахнет жареным, делает вид, будто намеревается дрейфовать в сторону от Москвы. Надеюсь, им не поверят. Бороды сбрить, имущество забрать — и пинком через границу. Поп РПЦ одним своим видом способен обращать народ к чистому атеизму.
Я вдруг сообразил, что привык вести дневник. Хорошо ли это? Думаю, не очень.
28 мая
(день 94)
Тучи. Мрачно.
Под Харьковом тяжелые бои. Ночью на Салтовке небо белое. В новостях неопределенно пишут о «сильных взрывах». У нас стрельба слышна, но в отдалении. В общем, поглядим.
Тут следует написать о том, что жизнь, тем не менее, продолжается. Да, это так. В сети продолжаются шуточки о соли и (уже без шуток) заявления о том, что соль — белая смерть. А гречка соответственно — мелкая смерть.
Можно ли решить проблему с горячей водой? Варианты есть.
Предателю, наводившему врага на цели, дали 15 лет. Пусть, но по дороге к месту заключения надо бы с ним побеседовать. Неужели не сподобятся?
Между тем Илон Макс выдал странную инициативу — кремировать Пуйло на Солнце. Но если живьем и прямо сейчас, то можно.
Рассказали про героя-беженца, который в начале войны умудрился нелегально перейти границу с Европой. Теперь он там — и, конечно, страдает. Пусть остается, в Европе таким и место.
Май — месяц цветения. Сегодня расцвела акация. Дышать одно удовольствие. Жаль, скоро только и останется, что пыль.
Обнаружена химчистка, причем не очень далеко. Вроде бы дорого, но — сойдет.
Народ обсуждает качество импортной соли. Румынская плоха и грязна (как при Короле Солнце), польская хороша.
Войне длиться еще долго, но такое впечатление, что я высказал все, о чем думалось. Стоит ли повторяться? Хронику событий не пишу, это и без меня сделают.
Сегодня общался с теми, кто и возраста иного, и жизненного опыта. Тем не менее, вполне сошлись на отношениях, как к трусам-беглецам, так и к политкорректным европейцам. Судя по всему, так думают многие, никакие песенки (ля-ля-ля!) людей не обманули.
Кстати, посмеялись по поводу отношений европейцев в обезьянками.
Заодно высказал свою давнюю мысль: как повезло Европе и миру в 1940-м в том, что у Британии имелся Черчилль. Пошли бы англичане после Дюнкерка на мир — и что?
Сейчас Черчилля нет. Только клоуны и продажные трусы.
29 мая