Как ни странно, подходит размер «Гайаваты». Но это было бы смешно.
Да, уже осень.
Солнце фактически не греет, тучи тяжелые, почти черные. Завтра обещают дождь.
У кошачьего семейства — аппетит. Миу-у-у!
Но лучше так, чем жара.
Типичный пример застойного «искусства» — экранизации классики. Допустим, прекрасная повесть Пристли «31 июня» (фантастика, между прочим). Что из нее сделали? Актриса главной роли даже не умела играть, потому что вообще-то балерина и училась совсем иному. Но режиссер так видел. Что осталось от содержания и смысла оригинала лучше не вспоминать. Зато песенки.
Впрочем, показательная расправа над фильмом со стороны власти, боявшейся уже всего подряд, тоже показательна. Немудреной песенкой про жизнь без любимого возмутились, услыхав там фамилию режиссера Любимова, оставшегося за границей.
Совок сдыхал в конвульсиях и полном маразме. Но его продукция многим нравится до сих пор, ибо в конечно итоге совок бессмертен.
10 CЕНТЯБРЯ (564 ДЕНЬ)
Ночью опять сильно обстреливали Киев, точно, как в первый день войны. Нас тоже бомбили, но в основном область.
Ощущение, что войне нет конца и края, что это не эпизод, а просто настала новая эра — война. Тот самый Полдень, в котором кому-то очень хочется жить.
А тем временем решили переименовать Индию, дабы название не отдавало колонией. А заодно и всей человеческой историей, Индия все тысячелетия для мира была именно Индией. Еще одна Кампучия. В общем, комплекс американского негра из гетто.
Тучи, холодный ветер.
Осень. Тихая грусть.
Кофе.
Почти хокку.
Одна из черт нашего времени — крайнее неуважение к книге как объекту культуры. Для обителей Сети она — всего лишь «текст». Это сравнимо с тем, что для варвара рукопись на пергаменте — это хорошо выделанная кожа, нужная для изготовления сапог.
Бумажные книги выбрасывают, если нет возможности выгодно продать, электронные создают без всякого вкуса, неаккуратно, без души. Текст, не более.
Одичание. Тупость. Формат FB2. Марвеллы. XXI век.
Нет слов! Эти стрикулисты из Сети опять хотят получить мой номер телефона! Вы потеряете годы переписки… Нет, не так, с акцентом: Ви потягяете годы пегепески, вэй, вэй!
Мерзкие мелкие жулики. Уроды.
В Херсоне по сравнению с Харьковом очень плохо. Страшнее всего — постоянные обстрелы, но и с бытом неважно. Высокие цены, угроза отключения электроэнергии… Залужный спас Харьков, отогнав нетрадиционных от города, иначе хлебнули бы вволю.
Какие все-таки орки нелюди!
Знаю, настоящие орки, включая лично Саурона из фильма протестуют против использования этого термина для обозначения козлокопытных. Но Цукерберг стоит на страже, он той же породы. Так что — орки. Пусть дохнут!
Лучше не представлять возможных читателей моих записей. Горстка друзей, маленькая, почти незаметная, прочие же либо свинорылые земляки Пушкина, либо жирные европейцы, которые за мир и дружбу.
Вероятно, впервые читатели вызывают самое настоящее отвращение.
Хотите, чтобы я вам еще и сказки рассказывал? Про ангела Кузю и черта Изю?
Обойдетесь!
Кофе…
В Сети (да! да! и там бывает нечто полезное) много фронтовых фотографий, посвященных утренней кружке кофе. Так и вспоминается Херсонес и минуты перед выходом на раскоп. Кофе, да…
Между прочим, цивилизация наступает. Во Вторую мировую на Восточном фронте гансы пили кофе, а иваны разве что нюхали портянки.
11 СЕНТЯБРЯ (565 ДЕНЬ)
— Не то пишешь, не то! — шепчет маленький и черненький. — Такое никому не интересно!
— Никому — это псевдоним? — удивляюсь я.
— Это деньги! — вертит тот в ответ раздвоенным на конце хвостом. — Надо монетизировать войну. Погляди на великих писателей! Они уже издали книгу про черта Изю…
— Про ангела Кузю, — поправляю я без особой нужды.
— Да хоть про девочку Шизю! Издали за границей. Там деньги! Шекели! Грубые!
Остается лишь удивиться.
— Такое издание, как про Изю… Тьфу, про Кузю некоммерческое…
— Зато следующее — коммерческое будет. И еще известность, ее тоже нужно монетизировать! Денежки, как я люблю вас, мои денежки! Правильная песня, между прочим. И слава, конечно.