Тревоги, часто объявлявшиеся в училище, изматывали нас. У Пепина сон был действительно крепкий, он спал как убитый, и почти всегда мне приходилось будить его. Сам же я спал чутко, только иногда спросонок путал команды.
Сильно обеспокоенный за товарища, я тщательно взвесил все и после глубокого анализа того, что полагается сделать при объявлении тревоги, пришел к выводу, что есть довольно простой, но самый быстрый и надежный способ разбудить Сурка и самому успеть вовремя в строй. Я сильно толкал ногой спящего друга, когда становился на его койку, чтобы выпрыгнуть во двор через окно.
Глава 5. НОМЕР 49
Громкий, пронзительный звук сигнальной трубы, казавшийся бесконечным, проник через окна в подвальное помещение старинного замка, где размещалось училище. Он разбудил меня в ту необычную ночь 1952 года.
Центральный двор выглядел еще более пустынным и неприветливым, чем обычно. Было прохладно. «Наверное, градусов семь», - подумал я. Синеватый туман пробирался в комнаты, распластывался по цементному полу. Он вползал через двери и коридоры и, казалось, окутывал все неприятной холодной сыростью. Мы знали: когда на склоне возвышенности у Манагуа появляется туман, жди похолодания.
Около сотни курсантов застыли в строю по команде «Смирно». Черные ремешки пластмассовых шлемов были плотно затянуты под подбородками. Пар от прерывистого дыхания смешивался с окутывающим нас туманом.
Легкий ветерок доносил аромат близлежащих полей, смешивая его с запахом дыма и кофе, который с вечера распространялся с кухни. Волнение и скованность в теле, которую мы, простояв долгое время неподвижно, почувствовали, наконец привели к тому, что я уже не ощущал холода. Внезапно капля сконденсированного пара, образовавшегося от дыхания, скатилась с кончика моего носа на губы. Мне сделалось до невозможного щекотно, но пошевелиться я не мог, скованный командой «Смирно».
Каблуки лейтенанта Фумеро щелкнули подобно удару двух сухих деревяшек.
– Капитан, личный состав училища построен! - Капитан, сделав резкий поворот, отдал честь дежурному по училищу, который появился на плацу, выйдя из двери столовой.
– Сеньор! Личный состав училища построен!
Дежурный по утилиту лейтенант Санчес Москера ответил на рапорт капитана и глухим, но энергичным голосом приказал:
– Дайте команду «Вольно»!
Наконец-то можно было расслабиться после двадцатиминутного стояния навытяжку!
Лейтенант Санчес Москера был человеком среднего роста, крепкого телосложения, темноволосым, с румянцем на щеках. Его бледные, плотно сжатые губы говорили о твердости характера. Черты лица выдавали испанское происхождение. Он не был похож на других офицеров, по внешности которых легко угадывался их характер. Курсанты его избегали, причем больше, чем всех остальных офицеров. Характер у лейтенанта был твердым. Он всегда знал, чего хочет, на что способен, и чувствовал степень дозволенного.
Это был очень скрытный человек. Обычно в подобных людях таятся огромные внутренние силы, и, если они выливаются в зло, такой человек может стать убийцей, а если в добро - оно будет беспредельным.
Почти каждый вечер проходил лейтенант по сверкающему чистотой коридору, в который вели двери спальных помещений курсантов-первогодков. Одетый по полной форме, он оставлял за собой запах духов (это было единственное нарушение устава, которое он позволял себе). В Манагуа у него была девушка - симпатичная школьная учительница. Иногда он привозил ее в училище на своем светло-зеленом «бьюике», и они вместе поднимались в его маленькую комнатку на втором этаже.
– Курсанты! - обратился к строю лейтенант. - Начальник училища приказал построить вас в связи с чрезвычайным происшествием, выразившимся в нарушении моральных принципов. Происшедшее ставит под угрозу честь и доброе имя нашего училища. Сейчас по приказу командования в вашем присутствии состоится курсантский суд чести над нарушителем. Он пройдет в актовом зале училища. Капитан, ведите личный состав в актовый зал.
Я замер, глядя прямо перед собой и даже не смея отвести глаза в сторону. В моей голове, в самых потаенных извилинах мозга, возникали беспокойные мысли. Интуиция и опыт подсказывали мне, что после такого события последует ужесточение дисциплины и всем нам придется туго.
Огромная входная дверь, тщательно отделанная и отполированная, вела в актовый зал, размещенный в левом крыле здания. Он был огромных размеров, с высоким потолком и большими окнами, украшенными витражами, в которых преобладали лиловый и темно-синий цвета. Когда в утренние часы на витражи падали лучи солнца, сине-лиловые пятна ложились на лица присутствующих.