Фридрих II
Взвешенный, объективный показ военной деятельности и личности Фридриха Великого, в том числе в связи с развитием русского военного искусства и отношением к военной системе Фридриха самого Павла, мы видим и в работах отечественных историков последних десятилетий.
«Павел был не прусофилом, он был поклонником порядка и, что касается армии, сторонником строгой дисциплины, – пишет А. В. Гаврюшкин. – В тогдашней Пруссии, по мнению всей Европы, государственные учреждения и армия содержались в образцовом порядке. Им подражали везде, поэтому трудно осуждать Павла за то, что он, подобно другим монархам, стремился перенять у Фридриха II полезные нововведения. Другое дело, что полезное, с точки зрения Павла, не всегда оказывалось таковым в действительности» 56.
«К сожалению, в нашей литературе несколько односторонне рассматривался вопрос о прусской военной системе, а отношение к ней А. В. Суворова или других представителей русской военной школы в период, предшествовавший преобразованиям Павла I, не затрагивалось, – справедливо отмечает Н. Г. Рогулин. – Как правило, даже анализ опыта Семилетней войны сводится к критике ограниченности линейного боевого порядка и кордонной стратегии, а также упоминанию о господствовавшей в наемных армиях муштре и палочной дисциплине…
Уместно в данном случае вспомнить, что авторитет Фридриха II в военных вопросах не подвергался сомнению многими представителями русской военной школы. Например, о ярчайшем из них… П. А. Румянцеве, современники отзывались как о горячем поклоннике прусского короля и прусской армии.
Опыт прусской армии внимательно изучали Н. В. Репнин, бывший одно время послом при дворе Фридриха, и П. И. Панин, сославшийся на него при рассмотрении вопроса об учреждении в России егерей по образцу прусских егерских команд. Если прибавить сюда И. П. Салтыкова и М. Ф. Каменского, то станет ясно, что Н. Дубровин имел достаточно оснований написать о „благоговении выдающихся боевых деятелей России перед военным талантом Фридриха“.
А. В. Суворов также считал необходимым изучать опыт Фридриха II… Некоторые мысли, высказанные Фридрихом в его наставлении прусскому генералитету, оказались созвучными взглядам Суворова и встречаются в его позднейших наставлениях» 57.
Весьма эмоционально, но, пожалуй, верно высказался на этот счет и Ю. Ю. Ненахов: «русские в лице Пруссии имели не худший, а возможно, и лучший пример для подражания. Однако в том-то и дело, что мы не смогли по-настоящему учиться у них и по-настоящему заимствовать их примеры, ограничиваясь принятием внешних форм в таком извращенном виде, что тот же Фридрих Великий пришел бы в ужас, увидев, как после его смерти в России трактовали его наследие…
Фридрих Вильгельм I
В своем понимании образа мыслей и наследия Фридриха II Павел стал совершать шаги, которых „Старый Фриц“ не сделал бы никогда» 58. Кстати, нужно отметить, что во многих вопросах, касающихся армии (да и не только ее), Павел во многом походил даже не на Фридриха Великого, а на его отца – знаменитого «короля-солдата» Фридриха Вильгельма I. Для короля были характерны бережливость, забота о быте солдат, чрезвычайно щепетильное отношение к военному мундиру, понятию офицерской чести, четкая регламентация служебных обязанностей, особая любовь к парадам и строевой выправке, очень тесные и дружеские отношения со своими любимыми Гвардейскими частями 59. Как мы увидим ниже, эти качества неоднократно проявлялись и у наследника русского престола. И их едва ли можно назвать отрицательными..
Таким образом, по мнению большинства историков, к началу 1770-х гг. Павел Петрович, под влиянием как своих приближенных, так и общеевропейских настроений, сделался убежденным сторонником прусской военной системы.
Вообще же Цесаревич считал для монарха изучение военного дела, безусловно, обязательным: «Я думаю, что стыдно бы было тому, кто от Бога произведен того пола и звания, служить безпосредственно Отечеству своему, безпосредственно же не упражнялся б главнейшею частию службы онаго, какова есть защита государственная», – писал он П. И. Панину 14 сентября 1778 г. 60
К середине 1770-х гг. взгляды Павла на принципы устройства вооруженных сил России в целом определились и наиболее полно были им изложены в «Рассуждении о государстве вообще, относительно числа войск, потребного для защиты оного, и касательно обороны всех пределов», которое, по словам Н. К. Шильдера, в 1774 г. было представлено Императрице Екатерине 61. Однако Я. Л. Барсков, серьезно занимавшийся изучением проектов военных преобразований Павла, писал, что Шильдер в данном утверждении опирался лишь на монографию полковника П. С. Лебедева «Графы Никита и Петр Панины» 62, где отрывки из «Рассуждения» впервые и были опубликованы 63. «Мне известна рукопись, которой пользовался Лебедев: в ней нет указаний на то, что „Рассуждение“ Павла предназначалось для Екатерины», – отмечал Барсков 64. Верным, на наш взгляд, является его утверждение, что такие обстоятельства, как Русско-турецкая война 1769–1774 гг., раздел Польши, пугачевский бунт и назначение П. И. Панина для его усмирения, собственно, и «вызвали работу Цесаревича, в которой он пытался выяснить причины неурядицы и найти средства к ее устранению» 65.