Вечером загружаем две БМП и одну боевую разведывательную машину боеприпасами и сухим пайком. Берем сухой паек на пять суток. Но поговаривают, что операция продлится не менее двух недель. До самого Нового года.
Проводим строевой смотр разведчиков. И пристрелку оружия. Заместителем у меня старший сержант Саша Хливный. Родом из-под Винницы. Толковый мужик. Просит, чтобы на первой операции я поменьше командовал и размахивал руками. Разведчики свои задачи знают, а перед духовскими снайперами лишний раз светиться не стоит. Беспокоится, как бы меня не подстрелили на первой же операции. Беспокоится по-доброму, без показухи.
Лентяйничать меня заставлять не надо. Это у меня в крови. Снайпер умрет от старости, прежде чем дождется, чтобы я начал махать руками. Ребята принимают меня хорошо, без обычной настороженности. В августе я уже работал с одним отделением этого разведвзвода. Когда мы уничтожили небольшой духовский караван под Тотаханом. Так что разведчики считают меня старым знакомым и это здорово! Значит сработаемся.
Выхожу на связь с Олегом Артюховым. Рассказываю, что задержусь в батальоне на пару месяцев. Прошу передать Хасану, чтобы выписал из лазарета Мирзо. Состояние его здоровья уже не вызывает опасений. Долечится дома. Как не вызывает опасений и состояние здоровья моего второго пациента. Верблюда. А маленького Абдула Хасан и так не обидит. Из крепости не прогонит.
Ночью пишу письма домой, ребятам. И подписываю поздравительные открытки с Новым годом. Если пробудем в рейде две недели, возможно, что другого времени для этого просто не будет.
Тринадцатого декабря после обеда выезжаем в дивизию. Прибываем на ЦБУ (Центр боевого управления) дивизии. Иду в разведотдел. Представляться начальнику разведки. Майор Качан немного удивлен, он знает, чем я должен заниматься. Несколько секунд что-то обдумывает, а затем машет рукой. Видно предстоящая операция сейчас важнее, чем моя работа. На план засадно-поисковых действий на январь он практически и не смотрит. Видно до января еще нужно дожить.
Начальник разведки приказывает разместить взвод недалеко от автопарка разведбата. И ждать распоряжений.
В семь утра вызывают на ЦБУ. Наша задача — прикрывать батарею «Ураган» в районе пятой сторожевой заставы. Встречаю на заставе Мишку Парфенчикова. Познакомились с ним еще в резерве. Батарея стоит в двух километрах восточнее заставы и нужно прикрыть её со стороны хребта Зингар. Это наиболее опасное направление.
Выставляю свои машины, ставлю задачи свои разведчикам на занятие огневых позиций. А сам иду представляться командиру батареи.
Батарея «Ураган» — это шесть ракетных установок и одна машина управления. Ракет такого размера я раньше не видел, по-моему, калибр около двухсот двадцати миллиметров. Используют боеприпасы объемного взрыва. Но больше всего меня поражает машина управления. На базе КАМАЗа размещается метеостанция и вычислительный центр. Я впервые вижу электронно-вычислительную машину. Она занимает значительную часть кунга. За ЭВМ колдуют два старших сержанта. Их призвали с третьего курса Московского инженерно-физического института. Они одни из лучших программистов дивизии. Третий сержант запускает зонд. Сообщает им какие-то данные по температуре воздуха, по направлению и силе ветра. Бывшие «мифисты» несколько мгновений колдуют за своей машиной, а затем сообщают исходные данные для стрельбы. Все выглядит очень солидно.
Капитан, командир батареи, довольно хлопает меня по плечу.
— Ну, вот и разведка прибыла. Теперь можно и повоевать.
Мои ребята сообщают о двух бронетранспортерах со стороны дивизии. Выхожу их встретить. Приехал командир дивизии, Барынькин Виктор Михайлович. Он в хорошем настроении. Видно ракетчики недавно отличились, успешно накрыли какую-то цель. Комдив поздравляет с чем-то командира батареи. Взгляд его случайно падает на клавиатуру ЭВМ. Комдив только что закончил Академию Генерального штаба. Вычислительные машины уже видел. А дальше происходит необъяснимое. Он присаживается за рабочее место оператора, словно хочет проверить таблицы стрельбы. Неужели в Академии и этому учат?! Сержанты-«мифисты» в смущении, как-то неловко пятятся к выходу. Комдив включает экран ЭВМ. Вместо таблиц там пародия на Пушкина: «Онегин вышел на крыльцо…». Дальше неприлично.
Комдив улыбается.
— И как вы умудряетесь с такими таблицами накрывать цели с первого выстрела?
Но командиру батареи не до смеха. Он смотрит вокруг, ищет, чем бы таким, тяжёлым, запустить в своих подчиненных. Сержантов уже и след простыл. Они прекрасно понимают, что под горячую руку комбата лучше не попадать. А таблицы стрельбы у них в голове. Для таких расчетов ЭВМ им не нужна.
Комдив уезжает. Из штаба дивизии приходит радиограмма: «Одну машину оставить вместе с разведчиками на прикрытии батареи, а самому с двумя БМП убыть в Джабаль-Ус-Сирадж. Для сопровождения колонны с боеприпасами».
От ракетчиков за боеприпасами идет один БТР. Вместе с моими двумя машинами — прикрытие для колонны очень хиленькое. Когда я спрашиваю у командира батареи позывные застав, прикрывающих дорогу, он непонимающе смотрит в мою сторону.
— К чему так все усложнять? Тут пути-то километров пятьдесят, не больше.
Но меня такой ответ не устраивает. Для того, чтобы нарваться на засаду достаточно и более короткого отрезка пути. Тем более с таким слабым прикрытием сложно будет не спровоцировать моджахедов на нападение. Хотя возможно, я просто перестраховываюсь.
Я выхожу на связь с разведотделом. Уточняю позывные и частоты придорожных застав. И ещё кое-что. Мне нужно знать, в какое время над дорогой в районе Чарикара будут пролетать наши вертолеты. Баграмский аэродром у нас под боком и вертолеты постоянно висят в небе. Меня же интересуют точное время и место. Информация эта закрытая, но для разведотдела получить её не проблема. А для меня важно, чтобы проезжая «узкие» (наиболее опасные) места я слышал над головой гул вертолетов. У них свои полетные задания, свое время вылета и свои задачи. Но ведь моджахеды об этом не знают. Они могут подумать, что это наше прикрытие с воздуха. Когда прикрытие колонны слишком слабое всегда приходится прикрывать себя воздухом. Другими словами немного жульничать.
Два дня занимаемся сопровождением колонн с ракетами для батареи «Ураган». Питаемся горно-зимним сухим пайком. Разогреваем его на кострах. И чувствуем себя настоящими туристами. А в десяти километрах восточнее дороги наша дивизия проводит очередную войсковую операцию.
Отличилась третья разведывательно-десантная рота нашего разведбата: в районе двадцать третьей сторожевой заставы перехватила караван с французскими медикаментами. Похоже у моджахедов большие потери, раз срочно понадобились медикаменты. Но потери есть и у нас. Вчера во второй разведроте погиб лейтенант Абдукаримов. Да и вдоль дороги на Джабаль каждый день обстрелы. Рядом со старыми обелисками нашим солдатам возле дороги появляются остовы сгоревших машин. Под Чарикаром бросается в глаза сгоревший КАМАЗ. Вчера его здесь не было.
А с центра боевого управления приходит новая задача. У батареи меня сменяет мотострелковый взвод нашего полка. А мой разведвзвод убывает на сопровождение группы спецминирования. Название группы звучит довольно солидно. Едем её забирать к КПП отдельного инженерно-саперного батальона.
Группа состоит из командира взвода, лейтенанта, шести саперов, двух водителей и двух бронетранспортеров. И командира группы — майора. Едем к семнадцатой сторожевой заставе. Я занимаю оборону, саперы взрывают дувалы, вплотную подходящие к заставе. Расчищают для заставы сектора обстрела и наблюдения. Раньше вдоль этих дувалов духи подходили к самым стенам крепости. В нескольких метрах от меня ковыряются танкисты, вчера при смене огневой позиции немного съехали с колеи и наскочили на мину. У механика-водителя легкая контузия. Но он вместе с остальными ставит на место перебитую гусеницу танка.