Мы лежали под бронетранспортером. Полковники деловито вели огонь из своих автоматов по зеленке. Капитан, по переносной радиостанции Р-148, запрашивал подмогу с ближайшей сторожевой заставы 181-го полка. Почему-то молчали крупнокалиберные пулеметы на бэтээрах. Похоже, пулеметчики не могли пробраться к ним через ящики, музыкальные инструменты и музыкантов. Мы с Василием лежали под бронетранспортером, отдыхали. И наслаждались музыкой боя. По броне бэтээра молотили пули, изредка небольшие песчаные фонтанчики появлялись перед кюветом. Это было так забавно. Мы были дома. На войне. У нас было хорошее настроение. Вот только оружия у нас не было. Дембель Вася свой автомат уже сдал, а я до своего еще не доехал. Правда, у своих разведчиков я взял гранатный подсумок и две гранаты Ф-1. С гранатами жить в Афганистане было куда как веселее. Предлагал взять гранаты и Василию, но он вежливо отказался. Сказал, что его война уже закончилась, и он больше никогда не возьмет в руки оружия. Переубеждать его я не стал. Хотя и чувствовал, что он был не прав. Эта война не закончится, даже когда мы вернемся в Союз. И уж тем более, пока ты находишься в Афганистане. Ведь духи не будут спрашивать, дембель ты или молодой, перед тем, как стрелять или брать в плен. Им такие мелочи по барабану. Поэтому лучше избегать вопросов, ответы на которые никого не интересуют. Да и в плен попадать не хотелось. Гранаты давали такую маленькую возможность. Я протянул одну из гранат Василию. Он молча поблагодарил меня глазами и положил её рядом с собой.
Теперь оставалось только ждать, когда освободятся автоматы. На поле боя всегда очень много свободных автоматов. Надо только немного подождать. Либо подождать, когда вокруг что-нибудь изменится. До тех пор делать нам было нечего. Беспокоило только одно, хватило бы патронов. Два наших солдатика-автоматчика молотили в белый свет как в копеечку. Длинными очередями, зажмурив глаза. Скорее всего, ребятки впервые попали под обстрел. Они все делали правильно. В такой ситуации очень важно не застопориться, а сразу же открыть ответный огонь. Они были настоящими героями, эти мальчишки. Хотя и не знали этого. Они всё делали правильно. Но патроны всё равно было жалко.
Первым не выдержал наш «баритон».
— Сынок, ты не туда стреляешь. Дай-ка сюда автомат.
Сказано это было таким тоном, что ближайший к «баритону» солдатик немедленно отдаёт ему свой автомат. Как проштрафившийся ребенок отдаёт своему отцу какую-нибудь игрушку.
«Баритон» взял в руки автомат, проверил прицел и открыл огнь в сторону ближайшего дувала. Короткими, в два-три патрона, очередями. Теперь я его узнал. Иосиф Кобзон. Ну, конечно же, как же я сразу не догадался?!
Со стороны Кабула появляются две боевые машины пехоты. Сходу они открывают огонь из автоматических пушек по духам. Тридцатимиллиметровые автоматические пушки, установленные на БМП-2 на прямой наводке — страшное оружие. Не случайно духи называют БМП — «Шайтан-Арба». Это действительно машина дьявола. С дьяволом духи предпочитают не связываться. Можно попробовать подбить эту машину из противотанкового гранатомёта или безоткатного орудия. Можно обстрелять из крупнокалиберного пулемёта ДШК. Можно делать с нею практически всё, что угодно. До тех пор, пока БМП не откроет ответный огонь. После этого можно делать только одно. Ноги. Да ещё может быть, молиться. Но сначала — ноги.
Бой моментально стихает. Одна из БМП тросом вытягивает наш БТР из кювета. Вторая нас прикрывает. Среди бойцов потерь нет. Только капитана со второго бэтээра шальной пулей немного зацепило в плечо. Вот и не верь после этого в приметы! Не случайно ведь говорят, что находиться во время боя рядом с радиостанцией — плохая примета. Из радиостанции в любой момент может раздаться какой-нибудь глупый приказ. А в сторону радиостанции прилететь какая-нибудь глупая пуля. И трудно сказать, что хуже.
У капитана касательное ранение. Ничего страшного. Пока бойцы возятся с бронетранспортером, на скорую руку перебинтовываю его. Живы и музыканты. Но напуганы, конечно же, здорово. А как же иначе, когда сидишь под бронёй и не видишь реального врага. Враг мнимый всегда выглядит куда страшнее. Тем более у музыкантов так хорошо развита фантазия.
Через полчаса мы в Баграме, в штабе дивизии. Бронетранспортеры направляются в сторону гарнизонного офицерского клуба (Так официально называют здесь большой металлический ангар, где бойцам три раза в неделю крутят фильмы). Мы с Василием идем в политотдел. Снимаемся с учета и обратно. Время — тринадцать тридцать. Через полчаса мы уже на баграмском перекрестке. Осталось совсем немного, и будем дома. Но наши бы молитвы…
Проходит почти четыре часа. На дороге ни одной машины. Ребята с контрольно-диспетчерского пункта советуют возвращаться в Баграм. Сегодня уже точно колонн на Кабул не будет. Тем более что скоро начинается комендантский час. Но завтра в четыре утра у Василия борт на Союз. Следующий только через три дня. И Васю можно понять. Мы останавливаем афганский автобус Toyota.
— Шаб бахайр. Коджа рафтим? Кабул? Хуб, сэйс. Берим бахайр (Добрый вечер. Куда едем? В Кабул? Хорошо, понял. Поехали).
Мы с Василием заходим в салон. Афганцы здорово удивлены. Шурави не ездят на общественном транспорте. Не ездят в такое время. И тем более не ездят без оружия. Но водитель только кивает нам в ответ.
Всё было замечательно. Но доехали мы только до Карабага. Водитель сворачивает в сторону ближайшего кишлака. Объясняет, что сегодня дальше не поедет. На дороге душманы. По каким приметам он это определяет, мне неизвестно. Но спорить с ним бесполезно. Я и сам прекрасно понимаю, что сейчас дорога не безопасна. Спускаются сумерки. Начинается комендантский час. Автобус могут обстрелять не только духи, но и наши посты.
Делать нечего, благодарю водителя. Направляемся с Васей к ближайшей заставе. Точнее ближайших застав две. Водитель, как нарочно, остановился точно посередке между восьмой и девятой сторожевыми заставами 181-го полка. Мы направляемся к восьмой, она к Кабулу ближе. До неё километра полтора. А значит, мы еще на полтора километра приблизимся к Кабулу. Это ничтожно мало. Такими темпами к утру нам не успеть. Но на все воля аллаха! Или какого-нибудь другого бога. На горизонте появляется колонна наших КАМАЗов. Они несутся с включенными фарами и на хорошей скорости. На слишком хорошей скорости! Под сотню! Колонны обычно передвигаются со скоростью не более шестидесяти километров в час. Эти ребята явно куда-то спешат. Надеюсь, что не на тот свет?! Но выбор у нас не велик. Если тот свет по направлению к Кабулу, нам по пути. Лишь бы взяли.
Голосуем. Первая машина проносится мимо. К моему удивлению, вторая притормаживает. Водитель показывает жестом: «Быстрее!». Нас с Василием уговаривать не надо. Мы быстренько залетаем в кабину.
— На Кабул?
Водитель согласно кивает в ответ. До меня не сразу доходит, что на машине афганские номера, да и водитель одет не в нашу форму. Кажется форма царандоя, афганской милиции? Но я не уверен, возможно, это и форма афганской армии. Какая разница, главное, что с каждой минутой мы на полтора километра приближаемся к Кабулу.
Водитель что-то болтает на фарси, посмеивается, шутит. Я не очень хорошо понимаю, о чем он там говорит. Но согласно киваю в ответ. Моё внимание привлечено небольшими фонтанчиками дорожной пыли, которые тянутся к нашей машине. Что это такое до меня доходит не сразу. Я резко прижимаю голову Василия к его коленям. В то же мгновение автоматная очередь проходит над нашими головами. Разлетается вдребезги лобовое стекло. Водитель склоняется над баранкой, затылок его весь в крови. Проходит несколько секунд. Он поворачивает голову в мою сторону и снова улыбается. Веселый парнишка! Осколками ветрового стекла ему немного поцарапало затылок. Ничего страшного. Водитель еще даже ничего и не почувствовал. Но меня напугал здорово. Я был уверен, что его зацепило куда сильнее. Небольшой осколок стекла застрял и над правой бровью Василия. Ничего, потом разберемся. Сейчас главное — уехать от места засады как можно дальше. Но водитель сбрасывает скорость и выруливает на обочину. Нужно подождать остальных. Мы и так отъехали от того места, где нас обстреляли достаточно далеко. Километра на три, не меньше. Слишком большая у нас была скорость. И в принципе можно остановиться. Но мне эта идея совсем даже не нравится. Я достаю из подсумка гранату, на глазах водителя разгибаю усики, вынимаю кольцо. И выбрасываю его через разбитое ветровое стекло из кабины.