«Ален, как дела?»? спросил я, протягивая ему руку. Ухватившись за неё, он перебрался через край насыпи.
«Тащим службу, лейтенант. Тащим, всё нормально», — сказал Аллен, шагая рядом со мной. Впереди я видел отделение Прайора, взбирающееся на хребет. На хребте появился и тут же исчез силуэт головного, перешедшего на другой склон холма. «Но это вот перемирие как раз вовремя, — продолжал Аллен. — Отдохнуть не помешает. Это вот перемирие — первый раз хоть отдохнуть…»
Что-то громыхнуло, налетел горячий плотный воздух, бедро будто иглой укололо, и что-то ударило меня в поясницу. Я свалился ничком прямо в грязь, в ушах звенело. Лёжа на животе, я услышал очередь из карабина продолжительностью в несколько секунд, затем кто-то начал звать: «Санитара! Санитара!» В ушах у меня звенело, и поэтому выстрелы и голос доносились как будто издалека. «Санитара! Санитара!» Кто-то заорал: «Ложись!» Я поднялся на четвереньки, пытаясь понять, что за дурак орал «ложись». То не снаряд был — противопехотная мина, большая мина. И кто же, чёрт возьми, заорал «ложись»? Да ты и заорал, идиот. Твой же голос был. И зачем ты это сделал? Ограждение. Ограждение из колючей проволоки — последнее, что ты увидел перед тем как упасть. Ты упал лицом к ограждению, и всё произошло так же, как тогда, когда тебе было шесть лет, и ты гулял по лесу со своим другом Стенли. Стенли было девять, и он всё пугал тебя рассказами о лесных медведях. Затем издалека до тебя донеслось какое-то рычание и урчание, и ты, решив, что это медведь, побежал по направлению к шоссе, попытался перелезть через ограду из колючей проволоки на обочине, и зацепился брюками за колючки. Повиснув на той ограде, ты закричал: «Стенли, это медведь! Это медведь, Стенли!» А Стен подошёл, заливаясь смехом, потому что урчание исходило от грейдера, ехавшего по шоссе. То не медведь был, а машина. Так и тут: громыхнула наземная мина, а не снаряд.
Я стоял, пытаясь вернуть мыслям ясность. Меня слегка пошатывало, но задеть не задело, лишь тонкий осколок застрял в штанине. Я вытащил его. Он был ещё горячим, но даже кожу не пробил. Аллен стоял рядом на четвереньках, бормоча: «Что это было? Как же так? Господи, господи ж ты мой». В тридцати-сорока футах позади нас лежал клочок опалённой земли с воронкой, колыхалось облачко дыма, и стояло мёртвое дерево, ствол которого обуглился и треснул. Рядом с воронкой лежал сержант Вер. Он встал на ноги и упал — подломилась нога. Вер снова поднялся, и снова подломилась нога, и, вытянув раненную ногу прямо перед собой, он закрутился на здоровой, как в казачьей пляске, затем упал навзничь, размахивая взад-вперёд рукою перед грудью. «Бах. Бах, — сказал он, продолжая болтать рукой взад-вперёд. — Первый раз в патруль, и — бах».
Аллен встал на ноги, глаза его были будто стеклянными, на лице застыла ухмылка. Он спотыкаясь подошёл ко мне. «Что это было, сэр?»? спросил он, свалившись на меня и сползая по груди, хватаясь руками за рубашку. Не успел я его поддержать, как он снова упал на четвереньки и рухнул на живот. «Господи, что это было? — произнёс он. — Как же так? Голова болит». И тут я увидел, что из его раны в районе затылка и шеи сочится кровь. «Бог ты мой, больно-то как. Как же так?»
Я был ещё немного не в себе после взрыва и лишь приблизительно представлял, что случилось. Да, это была мина. Скорее всего, из засады взорвали. Взрыв произошёл после того, как мимо того места прошло всё отделение Прайора. Я сам менее чем за десять секунд до взрыва стоял на том самом месте, возле того дерева. Будь это мина-ловушка или мина нажимного действия — она взорвалась бы именно тогда. А затем — огонь из карабинов. Да, это была мина с электродетонатором, и взорвали её из засады — ничего особенного для тех, кто взирает на «общую картину» в тылу, и переворот в душе человека, испытавшего это на себе.
Опустившись на колени рядом с Алленом, я полез рукой себе за спину, чтобы достать перевязочный пакет, и оцепенел, нащупав большую дыру с рваными краями в бронежилете. Я вытащил оттуда несколько шрапнелин. Они были цилиндрической формы, размером с охотничью картечь калибра «00». Мина была типа «Клеймора», скорее всего самодельная, судя по чёрному дыму. Чёрным порохом начинили. В воздухе ощущалась характерная вонь — как от тухлых яиц. Да уж, когда б не бронежилет, эти шрапнелины славно бы разделали мой позвоночник. Мой позвоночник. Бог ты мой — задержись я на том месте ещё на десять секунд, мои ошмётки сейчас по деревьям бы собирали. Случайность. Чистая случайность. Аллена, который находился непосредственно рядом со мной, ранило в голову. Меня не задело. Случайность. Вот он, единственно истинное божество современной войны — слепая случайность.