«Я боялся, что война кончится раньше, чем я туда попаду», — сказал он мне годы спустя (желание его исполнилось, его дважды отправляли во Вьетнам, где он был дважды ранен, сначала во время миномётного обстрела, а затем при разрыве реактивного снаряда, который оставил его слепым на один глаз).
Мне кажется, мы тогда верили нашей же политической рекламе, утверждавшей, что у партизан-азиатов нет ни единого шанса в противостоянии с морской пехотой США. Мы верили в это так же, как и во все мифы, созданные самым убедительным и элегантным из мифотворцев — Джоном Кеннеди. Если он был королём Камелота, то мы были его рыцарями, а Вьетнам — нашим крестовым походом. А как иначе? — мы ведь были американцами, и по этой же причине любое наше дело было правым.
Эта новая фаза войны началась с перестрелки, в которой участвовала рота «В» 22 апреля. Насколько мне известно, это был первый бой с участием американского подразделения во Вьетнаме. Подобно многим из тысяч перестрелок, случившихся после, она началась с засады и разгромом противника не увенчалась. В то утро рота из 3-го разведывательного батальона численностью 80 человек вышла на патрулирование в Долину Счастья. Третий разведбат представлял собой банду самозванных головорезов, с эмблемой, на которой были изображены череп со скрещёнными костями, и с девизом, из которого следовало, что они CELER, SILENS ET MORTALIS — быстрые, тихие и смертоносные. Правильнее было бы сказать «медленные, шумные и безобидные», потому что в большинстве случаев их подвиги заключались в том, что они попадали в окружение или засаду, или в то и другое одновременно, а потом звали кого-нибудь на помощь.
22-го числа именно так и вышло. Рота вьетконговцев численностью человек в 120 открыла огонь по патрулю возле селения Биньтхай. Бойцы бросились в атаку на позиции противника, но разведчики со своим лёгким вооружением не смогли выбить партизан, которые прижали их к земле огнём из автоматического оружия. Группа разведчиков АРВ, приданная морпехам, самовольно оторвалась от отряда и в панике покинула поле боя. Тем временем командир патрульной группы передал по радио срочную просьбу прислать подкрепление. После долгой паузы, в течение которой его запрос бродил туда-сюда по инстанциям, роте «Браво» было приказано выдвигаться в полном боевом снаряжении. Под руководством обрадованного капитана стрелки собрались на вертолётной площадке батальона в ожидании прибытия своих вертолётов, этого символа «новой мобильности», провозглашённой военным руководством. Вертолёты «H34» прибыли, но, пока они летели, случилась очередная задержка, которая лишила «новую мобильность» всякого смысла, хотя сами вертолётчики были не виноваты. Какой-то офицер из штаба полка, заметив, что морпехи без бронежилетов, отправил их за ними по палаткам. Узнав об этом, подполковник Бейн рассвирепел и ядовито отозвался о «штабных ссыкунах, для которых правила ношения формы важнее, чем помощь попавшим в беду морпехам». Чтобы показать своё презрение к этим всяким типам, путающимся под ногами, он запрыгнул в свой джип и покатил по грунтовке в долину. Когда дорога кончилась, он пешком отправился к месту боя, преодолев две мили по территории, на которой действовал противник, имея в качестве охраны перепуганного водителя и сержант-майора. Этим отважным поступком он заслужил уважение солдат и неприязнь офицеров из штабов бригады и полка.
Мы в роте «С» ничего не знали об этом переполохе. Из нашей цитадели, с высоты в 1800 футов, можно было видеть лишь общее развитие этой операции. Мы словно сидели в кинотеатре на открытом воздухе и смотрели кино про войну. Вот морпехи бегут пригнувшись к вертолётам, вот один за другим по мере загрузки вертолёты взлетают, поднимаясь плавно, опустив носы, выныривая из клубов пыли, поднятой лопастями, вот оглушающий рёв двигателей затихает, когда все машины собираются вверху в точке сбора прямо над местом взлёта, висят там, пока впереди них ганшипы «Хьюи» на бреющем полёте проходят над посадочной площадкой, скользя над самой землёй; они кажутся очень маленькими на фоне гор, из-за большого удаления очереди их скорострельных пушек доносятся как сплошное негромкое жужжание; затем мы видим, как долго, будто съезжая с горы, снижаются вертолёты огневой поддержки — сначала большие, потом всё меньше и меньше, пока не исчезают за невысоким хребтом, у подножия которого находится посадочная площадка; вот из гущи деревьев вздымается дым от гранаты с белым фосфором на том месте, где рота «Браво» вступила в бой, и из полевой радиостанции доносится напряжённый голос: «У Бэрк Браво четыре убитых Ви-Си, повторяю, четыре убитых Виктор-Чарли». Было во всём этом некое очарование. Больше всего на свете я хотел тогда оказаться там, среди них. Бой! Именно этого события жаждали многие из нас. Именно тогда я понял, что какая-то неодолимая сила влечёт меня к войне. Может, и мало благочестия в этом влечении, но оно присутствовало, и отрицать его наличие было невозможно.