— Н-да, Нерон[4] был бы доволен.
— Виноват, Игорь Владиславович… не разобрал — что изволите?..
Мелкими глоточками отпивая любимый напиток и чувствуя, как на лбу и висках выступает легкая испарина, мужчина довольно прикрыл глаза.
— Я говорю, Василий Степанович, что можно уже и пошуметь.
— А!.. Это мы мигом. Разрешите исполнять?..
— Приступайте.
Через десяток минут неподалеку от отдыхающих на природе работников леспромхоза треснул выстрел — но ни тревоги, ни хотя бы заметного интереса у «лесорубов» это не вызвало. Как и прозвучавший в ответ целый залп из штатных карабинов егерей — правда, какой-то жиденький, словно стрелки целились впопыхах. Вновь частый треск вразнобой, в котором опытное ухо вполне могло определить голос американских винчестеров, парочка выстрелов чего-то более солидного калибром, дополненное заполошным тявканьем нескольких револьверов — и вновь ответный залп «Агреней». Причем в этот раз он вышел не в пример лучше: слитный, хлесткий и убийственный, почти смертельный… Для деревьев, чью белую плоть в основном и кромсали бездушные свинцовые осы. Справедливости ради надо отметить, что от разгоревшейся канонады появились заметные жертвы и среди прошлогодней хвои (в паре мест пули буквально перепахали таежный дерн), и пролившуюся невинную кровь — фатально не повезло бурундуку, очумевшему от резкого шума. Увы, но родной кедр оказался бессилен его защитить…
— Обходи их!
— Загибай левый фланг!..
— Ах ты, етит вашу мать!!! Приказ был — целить не выше человеческого роста!
Хлопнула пару раз ракетница, на мгновение перекрыв матерную скорбь старшего унтера по несчастному зверьку и его же отеческий укор насчет неправильного выполнения приказов. Почти сразу вдогон двум красным огонькам улетел и зеленый — и перестрелка явно начала смещаться в сторону. А потом и вовсе стала постепенно затухать, и скоро о ней напоминал только тревожный вид выстроенных в шеренгу манчжур, небезосновательно решивших, что их прямо сейчас — немножечко… того. Ну, вдогон за бурундучком. Собственно, вид егерей с карабинами наизготовку иного толкования и не оставлял…
— Так, этому — винчестер и нож, мешок с потрохами.
Но вместо этого командир пленившего их отряда, слегка отведя душу на «дубинах стоеросовых» и «оленях безрогих», пошел вдоль кривого строя, раздавая недешевое и вроде как неуместное в руках таких гостей оружие.
— Револьвер и винтовку, половину тигровых шкур.
— Винчестер, и?..
Оглядев нехарактерно-богатырское сложение дорогого гостя из-за Амура, унтер передумал, для начала обменяв американскую рычажную скорострелку на солидную и даже почти новую английскую винтовку Мартини-Генри. Добавил к ней полупустой патронташ и увесистые подсумки с отстрелянными гильзами, и напоследок щедрой рукой навесил на могучие плечи все пять капканов на крупного зверя.
— Тесак и мешок с костями.
Следующему крупногабаритному счастливчику достался большущий тюк с мощами сразу трех безвременно почивших тигров. Его соседу — тяжелый кожаный мешок с жиром, почти добровольно пожертвованным на благое дело сразу пятью барсуками, и довольно-таки дряхлый «манлихер» с вытертым до белизны стволом. То, что он еще стрелял, уже было удивительным — ведь руки подданных империи Цин уверенно портили ненадлежащим уходом даже вроде как неспособный к поломке железный лом…
— Вторую половину тигровых шкур, все оставшиеся потроха, котелок и нож — носильщиком будет… Этому — бидон с медвежьим жиром, баклагу с водкой и револьвер.
Получая в руки оружие, манчжуры явно мучились вопросом — почему это егеря, крайне жадные до любых трофеев (настолько, что сами регулярно наведывались за ними к соседям-хунхузам), проявляют такое неслыханное великодушие. Они бы, наверное, все же набрались храбрости для вопросов — но гостеприимные хозяева и тут пошли им навстречу:
— Ванька, переводи.
Вставший рядом с унтер-офицером… пардон, господином старшим приказчиком — так вот, этот уссурийский «лесоруб» на русского походил только пятнистой формой и карабином, в остальном же был вылитым корейцем.
— В оружии по пятку патронов. Уссури — вон там. Вас отпускаем, и ждем четверть часа.
Переждав очередную тарабарщину на непонятном языке (ему вполне хватало и дюжины расхожих фраз, вроде «стоять-бояться» или — «чем можешь выкупить свою жизнь?»), Василий Степанович негромко продолжил:
— Затем встаем на след. Кто успеет добраться до реки вперед нас и уплыть — значит, так тому и быть, вслед стрелять не будем. Остальных закопаем. Заживо. Все ли понятно?
4
Древнеримский император Нерон был, среди прочего, заядлым театралом, и любил лично участвовать в представлениях. А еще он очень уважал реализм, и часто актеров на сцене по-настоящему насиловали, резали и убивали.