Мальчики, слушайте нашу милую, любимую, родную мамочку, она мой самый родной, близкий и любимый друг.
Аннушка, родная, прощай!
Любимая, солнышко мое! Вырасти мне сыновей таких, чтобы я даже в небытии ими гордился и радовался на крепких, смелых и жизнерадостных моих мальчиков, мстителей с врагами и ласково—добрых к людям.
Будьте вы счастливы, здоровы и живы.
Прощайте, целую и обнимаю в последний раз. Тебя, Генечка, тебя, Леньча, тебя, Анночка. Прощайте! Ваш, отец. Всегда ваш, Леня Силин – старший.
Письмо Веры Захаровны Хоружая Секретарю ЦК КП (б) Белоруссии тов. П. К. Пономаренко 25 декабря 1941 года
Надеюсь, Вы помните, что в начале августа, когда я явилась к Вам с поручением из партизанского отряда, Вы, несмотря на мои возражения и просьбы, не разрешили вернуться обратно и отправили меня в тыл, потому что у меня оставалось очень мало времени до родов.
Я подчинилась тогда, уехала, нашла свою семью, а 5 октября родила сына. Теперь я живу в Пермской области, работаю в колхозе и невыносимо томлюсь от мысли, что в такие грозные дни, когда фашистские изверги терзают и топчут родную мою Белоруссию, я, отдавшая более 20 лет борьбе за свободу и счастье моего народа, остаюсь в резерве, веду тихую, мирную жизнь.
Я больше так не могу. Я должна вернуться. Я буду полезной. У меня большой опыт работы, я знаю белорусский, польский, еврейский и немецкий языки, я готова выполнять любую работу на фронте или в тылу у врага, я ничего не боюсь. В душе кипит столько ненависти, столько жажды борьбы, столько любви и желания отдать всю себя, что я готова идти одна на целые полчища фашистских сволочей. Да ведь все это понятно. Дела на фронте таковы, что скоро снова будут вестись бои на Могилевском, Гомельском и Минском направлениях. Будут нужны работники, люди. Так не забудьте же обо мне. Сынок мой подрос немножко, и скоро я смогу его оставить с сестрой и бабушкой.
Я жду Вашего вызова. Жду с горячим нетерпением и убедительно прошу поручить кому-нибудь ответить хоть несколькими словами на мое письмо.
Не поступили ли в ЦК какие-нибудь сведения о моем муже – Корнилове Сергее Гавриловиче? Он работал зав. военным отделом Пинского горкома. С тех пор как 4 июля был тяжело ранен в бою под Пинском, я ничего о нем не знаю, но не хочу думать, что он погиб.
Итак, до скорого, надеюсь, свидания, когда я буду получать от Вас боевой приказ. Мой адрес: Пермская область, Сивинский район, село Усть-Буб, колхоз «12 лет Октября».
С горячим приветом, Вера Хоружая.
Извините, что так неряшливо написала. У нас нет керосина, темно.
Неоконченное письмо Любы Земской. Датируется по времени гибели автора (1942 год)
Украина моя, Украина. Мать моя любимая. Единственная в мире.
Ты лелеяла нас, ты баловала нас, ты дарила нам лучшие свои блага, ты ничего не жалела для нас. Нет блага, равного твоей любви, которой ты окружала нас с детства. И я, дочь твоя, дочь украинского народа, клянусь тебе священной памятью нашего великого кобзаря, памятью всех погибших сестер и братьев, что буду мстить жестоко, беспощадно, каждой каплей своей крови. Если вражеский снаряд оторвет мне руку, я буду биться одной рукой. Если я лишусь ног, я подберусь ползком к звериному стаду и буду разить его гранатой. Если мне вырвут очи, я увижу врага глазами сердца и не промахнусь…
ДЕЙСТВИЕ II
1942
Военная хроника зверств фашистов. Выход двух немецких солдат, которые ведут в кабинет Оберштурмфюрера русских партизан.
1 немецкий солдат3 Я поставил себе целью истребить за эту войну 250 русских, евреев, украинцев, всех без разбора. Если каждый солдат убьет столько же, мы истребим Россию в один месяц, все достанется нам, немцам. Я, следуя призыву фюрера.
2 немецкий солдат4Вот мы в Модлине, когда расположились в еврейском квартале и видишь эти слоняющиеся фигуры, берет охота потянуть за курок и расстрелять этот сброд. Ну, погодите, мы еще доберемся до вас! А проходя через Слоним, принял участие в очистке лавок и квартир. Кое-какие нужные вещи я захватил с собой.
1 немецкий солдат. В одной деревне мы схватили первых попавшихся 12 жителей и отвели на кладбище. Заставили их копать себе просторную и глубокую могилу. А когда мы бросаем ручные гранаты в жилые дома?! Они очень быстро горят. Огонь перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище! Люди плачут, а мы смеемся над слезами. Славянам нет и не может быть никакой пощады. Проклятая гуманность нам чужда.