Наши школы располагались в миле друг от друга, и единственным способом перекинуться словечком было взять велосипед и пересечься на пустыре. Мы с Рэчел договорились все делать сообща. И в середине второй недели, когда наши слезные письма успели добраться в лучшем случае до Европы, вслед за учениками-«дневниками» улизнули после занятий, отсиделись на вокзале Виктория и лишь вечером, когда Мотылек точно был дома и мог нас впустить, заявились на Рувини-Гарденс. Мы оба знали: Мотылек – единственный из взрослых, к кому мать прислушивается.
– Не вытерпели до выходных, да? – только и сказал он.
В кресле, которое обычно занимал отец, сидел кто-то худощавый.
– Это мистер Норман Маршалл. Он был лучшим боксером в полусреднем весе к северу от Темзы. Знаменитый «Стрелок из Пимлико» – может, слышали?
Мы помотали головами. Гораздо больше нас заботило, что Мотылек привел в отчий дом постороннего человека. Это было неожиданно. Кроме того, мы волновались из-за побега из школы и опасались того, как к этому отнесется наш непроверенный опекун. Однако Мотылек нашу самоволку в разгар учебной недели воспринял на удивление спокойно.
– Голодные, наверное? Разогрею вам фасоли из банки. На чем вы добрались?
– На поезде. А потом на автобусе.
– Хорошо.
С этими словами он отправился на кухню, оставив нас в компании Стрелка из Пимлико.
– Вы его друг? – спросила Рэчел.
– Не-а.
– Тогда почему вы здесь?
– Это отцово кресло, – сказал я.
Мои слова он пропустил мимо ушей, а Рэчел ответил:
– Он пригласил меня, дорогуша. Хочет в эти выходные поставить на собаку в Уайтчепеле. Бывали там?
Рэчел промолчала, словно не к ней обращались. Этот человек не был даже другом нашего квартиранта.
– Ты что, язык проглотила? – поинтересовался он, после чего перевел свои голубые глаза на меня. – Бывали на собачьих бегах?
Я покачал головой, и тут вернулся Мотылек.
– Вот. Две тарелки фасоли.
– Они не бывали на собачьих бегах, Уолтер.
Уолтер?
– В субботу и сходим. Во сколько там начало?
– Кубок О’Мира всегда в три пополудни.
– Этим детям можно отлучаться на выходные по моей записке.
– Вообще-то… – начала Рэчел.
Мотылек, повернувшись, ждал, что она скажет.
– Мы не хотим обратно.
– Уолтер, я сваливаю. Кажется, у тебя напряги.
– Да какие там напряги? – беззаботно откликнулся Мотылек. – Утрясем. Про сигнал не забудь. А то поставлю монеты на негодную псину.
– Лады. Лады…
Стрелок встал, зачем-то ободряюще сжал плечо сестры и вышел, оставив нас втроем.
Мы ели фасоль, а опекун смотрел на нас – без всякого осуждения.
– Позвоню в школу, предупрежу, чтобы не волновались. А то они наверняка уже в штаны наложили.
– У меня завтра прямо с утра контрольная по математике, – выложил я.
– Его чуть не отчислили за то, что он отлил в раковину, – сообщила Рэчел.