Такiя продѣлки наблюдаются не только со стороны малограмотныхъ крестьянъ и ремесленниковъ. Если надо признать, что потомки самураевъ рѣдко встрѣчаются среди этихъ "отступниковъ отъ военной службы", то нѣтъ недостатка въ молодыхъ людяхъ, очень образованныхъ и вполнѣ сознающихъ свои обязанности, которые стараются сначала получить отсрочку, а затѣмъ совсѣмъ уклониться отъ военной службы.
Имѣется нѣсколько спецiальныхъ и высшихъ учебныхъ заведенiй, ученики которыхъ пользуются отсрочкою призыва до момента окончанiя курса. Большое число молодыхъ тунеядцевъ, особенно послѣ послѣдней войны, для того, чтобы воспользоваться этимъ преимуществомъ, записывалось въ списки этихъ училищъ, совершенно не проходя курса наукъ. Жандармерiя возбудила противъ нихъ ожесточенное гоненiе; въ настоящее время число ихъ какъ будто уменьшается.
Послѣднiй доводъ, убѣждающiй насъ въ томъ, что военная служба, по крайней мѣрѣ для тѣхъ, кому приходится ее отбывать рядовымъ или унтер-офицеромъ, не является особенно желанною, — это, во-первыхъ, малое число вольноопредѣляющихся и, во-вторыхъ, малое число остающихся на сверхсрочную службу, откуда возникаютъ затрудненiя въ пополненiи армiи унтеръ-офицерами.
Въ обыкновенное время, когда никакiя страсти не разжигаютъ природнаго шовинизма японцевъ, когда жажда славы не кружитъ имъ головъ, частный интересъ, какъ и въ другихъ государствахъ, не легко приносится въ жертву общему интересу. Частный-же интересъ плохо мирится съ трехлѣтнимъ пребыванiемъ въ казармѣ, тѣмъ болѣе съ безпросвѣтною карьерою унтеръ-офицера. Въ виду тѣхъ-же точно причинъ, вопросъ о карьерѣ офицера стоитъ иначе. Не будучи слишкомъ блестящею, карьера эта доставляетъ офицеру уважаемое положенiе въ обществѣ, скромный достатокъ и въ то же время извѣстное обаянiе власти. Обладая правомъ командованiя, какъ-бы ни были узки его рамки, офицерство мнитъ себя снова кастою былыхъ временъ; притомъ каждый кадетъ, добросовѣстно работая, можетъ разсчитывать, что въ своемъ патронташѣ онъ несетъ, по крайней мѣрѣ, генеральскiе эполеты.
Въ концѣ настоящей работы я буду имѣть случай возвратиться къ вопросу о достоинствахъ и недостаткахъ японскаго солдата.
Если мимоходомъ я остановливаюсь на духѣ воинской дисциплины въ японской армiи, то лишь для того, чтобы опровергнуть нѣсколько ошибочныхъ понятiй, установившихся по этому вопросу. Дисциалина, кирицу, которая должна быть основнымъ свойствомъ каждой армiи, особенно замѣчательна у японцевъ, но она не для всѣхъ одинакова и, кромѣ того, въ военное время значительно строже, чѣмъ въ мирное.
Духъ обезличенiя и iерархической подчиненности въ Японiи является наслѣдiемъ семи вѣковъ феодализма. Гнуть спину передъ старшимъ, даже когда онъ неправъ, потому только, что онъ старшiй, ками, — является привычнымъ для японца тѣлодвиженiемъ. Странно то, что вмѣстѣ съ этимъ японецъ гордъ, очень тщеславенъ и обидчивъ. Впрочемъ, онъ является такимъ съ нацiональной точки зрѣнiя болѣе, чѣмъ съ индивидуальной.
Причина этого въ томъ, что въ Японiи отдѣльная личность при какомъ-бы то ни было режимѣ довольствуется немногимъ.
Имперiалистическая и семейственная теорiя синтоизма, такъ же, какъ и доктрины бусидоо[8], прочно внѣдрили чувство почтенiя къ старшимъ и повиновенiя во чтобы то ни стало.
Ученiе Конфуцiя, бывшее въ большой модѣ въ перiодъ Токугавскаго правленiя[9], только усилило эту склонность, унаслѣдованную отъ предковъ. Въ результатѣ получилось поразительное обезличенiе японца. Наши индивидуалистическiе взгляды, хотя и представляются съ теоретической точки зрѣнiя образцовыми, не успѣли еще поколебать въ японцѣ его пассивность и способность къ самотреченiю, столь цѣнныя съ военной точки зрѣнiя. До настоящаго времени именно въ этомъ сочетанiи нравственныхъ свойствъ народа, а не въ дарованiяхъ полководцевъ слѣдуетъ искать основную причину японскихъ побѣдъ.
Но многiе, кажется, забываютъ, что японецъ, подобно человѣку Горацiя, является человѣкомъ, которому «ничто человѣческое не чуждо». Если въ военное время онъ забываетъ, что онъ индивидъ для того, чтобы сознать себя крупицею, составной частью великаго цѣлаго, то въ обычной мирной обстановкѣ японецъ представляется самымъ обыкновеннымъ человѣкомъ, обладающимъ пороками и страстями въ не меньней степени, чѣмъ среднiй представитель всякой другой нацiи. И эти страсти порождаютъ часто нарушенiя наиболѣе важныхъ обязанностей, въ томъ числѣ и военныхъ.