Правой рукой помпохоза был кладовщик продовольственного склада Борис Шанглер. Выглядел он лет на сорок. На складе у Шанглера всегда был порядок. Документация велась так, что никакая ревизия не могла придраться. Несколько раз мы помогали ему перегружать привезенные для полка продукты в фургон, который использовался как склад. По окончании работ Шанглер обязательно наливал помощникам водки и выдавал бутерброд на закуску. И, что удивительно, у него никогда не было недостачи.
Не успели танкисты позавтракать, как раздались залпы артподготовки. Танки, вытянувшись по единственной дороге, ведущей к высоте, пошли в атаку. Справа и слева от дороги раскинулись торфяные болота. Через несколько минут по этой же дороге прошли еще две роты из Первого поселка. Грохотали пушки, летали самолеты, били зенитки. Небо слегка покрылось облаками, и я даже подумал, что его затянуло дымкой от разрывов снарядов.
Мы с Николаем Индюковым расположили радиостанцию в бетонном колпаке, что стоял у самой дороги. На втором этаже этой огневой точки лежала маскировочная сетка, на которой мы по очереди отдыхали. До нас здесь, видно, побывали солдаты, возвращавшиеся с переднего края. В сетке было множество вшей. Мы вскоре это почувствовали. Хорошо, что операция длилась всего три дня. После сразу отправились на санобработку, чтобы избавиться от насекомых.
Синявино взяли, но дальше развить успех не удалось. Потеряв более половины танков, вышли из боя. Так что у помпохоза сорвалась большая экономия спирта.
После Синявино нас перевели на правый берег Невы. Разместились в рабочем поселке пятой ГЭС. Поселились в небольших домишках из красного кирпича. Поселок находился недалеко от Володарского моста. Наш экипаж жил на кухне в одной из квартир.
Однажды вечером во дворе мы пилили дрова. У кого-то оказался патрон осветительной ракеты. Подожгли. Патрон вспыхнул ярким светом. Прибежал комендант городка, начал разбираться: «Кто подавал сигнал?». Мы уверяли, что ничего не видели. Комендант не унимался. Это продолжалось довольно долго. Неожиданно пила наскочила на осколок в бревне. Сломался зуб. Комендант, качая головой, стал рассматривать поломанный инструмент, и на этом инцидент был исчерпан.
8 ноября нам с Володей дали увольнение домой. Чтобы сократить путь, мы не пошли через Володарский мост, а воспользовались перевозом на лодке. День провели с родными, а вечером возвращались в часть. Опаздывали. На Площади Труда в трамвай вошел патруль моряков. Нас вывели из вагона, стали проверять документы. Что-то патрулю не понравилось. Нас уже хотели задержать, но как только моряки открыли наши красноармейские книжки и увидели, что мы из 31-го гвардейского танкового полка, отношение сразу изменилось. Спросили, были ли мы под Арбузово. Оказалось, что они из морской бригады, которая вместе с нами участвовала в боях на Мойке. Расстались мы друзьями, пожелав друг другу всего наилучшего.
Офицеры жили рядом с рабочим поселком пятой ГЭС, в большом пятиэтажном доме. Несколько раз мне пришлось побывать в квартире, где остановился капитан Тимофеев. Поразила находившаяся в одной из комнат большая библиотека. Восхищали стоявшие на полках книги Александра Дюма, которые я мечтал прочитать, учась еще в школе. В детстве кроме «Трех мушкетеров» я ничего не смог достать.
В конце ноября 1943 года нас перевели на Охту. Поселили в маленьких домиках, расположенных вдоль шоссе Революции, рядом с Пороховской улицей. Родители были довольны. Они запросто могли приезжать навещать нас. Правда, по городу ездить было небезопасно. Каждый день по многу раз производились обстрелы.
На Охте мы жили среди гражданских лиц. Ходили в кинотеатр «Звездочка». Посетили баню на Мытнинской. Многие познакомились с девчатами из ПВО. Их казармы находились рядом на Ржевке.
Пришло время расстаться с Мусиченко. Его откомандировали в распоряжение ВВС. Мы крепко обнялись, и он уехал.
Многие годы я ничего не знал о дальнейшей судьбе Мусиченко. Только сейчас, в 2016 году, когда появился доступ к военным архивам, мне сообщили, что Мусиченко направили стрелком-радистом в штурмовую авиацию. Мы простились с ним в декабре 1943 года, а через месяц, 19 января 1944 года, Федор Акимович Мусиченко погиб при выполнении боевого задания, его самолет был сбит заградительным огнем противника.