Командование полком принял майор Примаченко Павел Данилович. Поступил приказ перейти в полосу наступления 46-го полка, где саперами были проделаны проходы во рве. Танки должны были преодолеть препятствие и, вернувшись на свою полосу, продолжать выполнение боевой задачи. Приказ был выполнен.
Полк оказался за Пулковской высотой. Мы развернули станцию в землянке. Начали связываться со штабом. Слышим, нас вызывают. Отвечаем, но нас не слышат. Ночью в полк прибыли два лейтенанта из штаба армии. Стали разбираться, почему нет связи. Причину нашли быстро. Выяснилось, что обычно мы работали на штыревую антенну. Ее мощности вполне хватало в боях местного значения, когда расстояния были небольшие. А сейчас, во время успешного наступления, мы ушли далеко от штаба армии, да еще перевалили через высоту, вот связь и прервалась. Пришлось развернуть довольно громоздкую, но мощную выносную сеть, и связь сразу наладилась. Поблагодарив посланцев за урок, мы продолжили работу. Начальник связи Тимофеев попытался поднять вопрос о замене радистов, но начштаба Брюквин твердо сказал: «Мы воевали и еще повоюем с этими ребятами».
На следующий день по лесной дороге полк направили в сторону Красного Села. Впереди была пробка. Вышли из машины поразмяться. Взглянули вперед, и стало не по себе. Прямо перед нами возвышалась знаменитая Воронья гора. Ее крутые склоны были все покрыты лесом. До войны сюда выезжали ленинградцы кататься на лыжах. Сейчас же высота являлась основным центром немецкой обороны. С горы великолепно просматривались все окрестности вплоть до Ленинграда. На склонах были оборудованы позиции тяжелых орудий, обстреливавших город. Эту высоту нам предстояло брать.
В боях за Красное Село принимало участие несколько танковых полков совместно с 30-м гвардейским корпусом. Противник взорвал плотины и затопил низины. Но войска по ледяной воде все равно шли вперед. В районе Вороньей горы наш полк взаимодействовал с 63-й сводной гвардейской дивизией. В ночь на 19 января, взяв на борт десант пехоты, танки обошли Воронью гору справа и, миновав станцию Дудергоф, ударили в тыл врага. Полк ворвался в деревню Кавелахта. Из большого дома с антенной на крыше выскочил немецкий офицер. Увидав на башнях звезды, он хотел бежать, но был убит. Тут же танкисты расстреляли дом, где, судя по антенне, размещался штаб. Немцы быстро опомнились и перешли в контрнаступление. Особенно активно враг атаковал со стороны Вороньей горы. Наши танки заняли круговую оборону. Пехотинцев оставалось все меньше и меньше. Командир полка Примаченко запросил помощь. Мы передавали радиограммы в штаб армии с просьбами подбросить пехоту. Из штаба обещали помочь, но поддержки не было. Наконец штаб армии дал разрешение на отход. Мы сообщили об этом танкистам. Примаченко ответил, что у него много «больных», подбитых танков и он не может их бросить. Поэтому полк будет продолжать бой. Только к середине следующего дня подошла пехота. Танкисты получили передышку. Когда мы встретились, ребят было не узнать. За какие-то сутки они осунулись, лица почернели от копоти. Они бросились к нам, стали обниматься, целовать. Чувствовалось, как ребята были счастливы. Мы тоже от души радовались их возвращению. Практически в бою за Красное Село наш полк, зайдя в тыл противника, принял огонь на себя, в то время как основные силы штурмовали Воронью гору с другой стороны.
19 января Красное Село было взято. За эту операцию полк был награжден орденом Красного Знамени, и ему было присвоено звание — Красносельский. Нам с Володей вручили медали «За отвагу» и присвоили звания сержантов.