На третий день прошел слух, что пал Псков и немцы отрезают нас от Ленинграда. Мы испугались. Ночью побежали за оставленными в деревне вещами и документами. Было темно. Время от времени в разных местах взлетали ракеты. Говорили, что это шпионы подают сигналы. Мы забрали вещи и ранним утром вернулись на место работ. Не успели прилечь, раздалась команда: «Выходи строиться». Вдоль дороги вытянулась огромная людская колонна. Нас повели на станцию. Где-то высоко пролетел самолет. Поступила команда наломать ветки для маскировки. Наломали и пошли дальше. Новая команда: женщинам снять платки. Люди заволновались. Наконец подошли к поселку Чолово. По улице медленно двигались к станции. Все стремились попасть на поезд, и впереди образовалась мощная пробка. Скомандовали отойти назад. Улица была так плотно забита людьми, что двигаться просто было некуда. Началась паника и давка. Мы, ребята, успели выскользнуть и перепрыгнули через канаву к забору. Многие попадали в канаву. Оправившись от испуга, все еще ретивее устремились к поезду.
Мы выскочили из общей колонны и окольными путями пробрались на перрон. На путях стоял длиннющий состав из товарных вагонов. Все они были битком забиты людьми. Мы побежали вдоль состава, пытаясь забраться в какой-нибудь из вагонов. Вдруг из открытых дверей теплушки высунулась чья-то рука, и меня с еще одним парнишкой втянули внутрь. Я протиснулся к стенке и пристроился на какой-то балке возле окошка. В это время поезд тронулся, и мы без остановок помчались к Ленинграду.
В город прибыли ночью. На вокзале дождались окончания комендантского часа и в шесть утра добрались до дома. Через несколько часов прибыли и остальные наши товарищи. Больше ездить на оборонные работы нам не хотелось.
30 августа пала Мга, и последняя железная дорога, связывающая город со страной, была перерезана.
А немец к этому времени вплотную подошел к городу. Уже слышен был гул артиллерийской канонады. В газетах пытались объяснить это испытанием новых орудий.
В какой-то момент враг прорвался к Средней Рогатке, но его удалось отбросить за Пулковскую высоту. А в Стрельне и Автово уже хозяйничали немцы.
БЛОКАДА
8 сентября 1941 года Ленинград оказался в блокаде. Участились воздушные налеты. Начались артобстрелы. Однажды, вернувшись домой, увидел, что весь двор засыпан битым стеклом. На пятом этаже в стене зияла пробоина от разорвавшегося снаряда. Хорошо, что никто не пострадал. Один осколок влетел и на нашу кухню. Разбитые окна сразу заколотили фанерой, но вскоре нашли и вставили стекла.
В тот же день, во время сильнейшего налета фашистской авиации, в южной части города поднялся высокий столб черного дыма. Взбежав на верхние этажи дома, мы увидели за Измайловским проспектом бушующий пожар. Горели Бадаевские склады, расположенные вдоль Московского проспекта. Там хранились основные запасы продовольствия для города, в том числе сахар. Через пару месяцев уничтожение Бадаевских складов тяжело скажется на жителях Ленинграда.
10 сентября поздно вечером, когда мы уже спали, Мария Соколова разбудила нас стуком в дверь. Мы выбежали во двор. Там было светло, как днем. Горели новостройки окружавших нас заводов. Полыхал дворец культуры имени Кирова. За проходной «Электроаппарата» был небольшой склад с какими-то трубами из прессованного картона. Там тоже был пожар. С отцом и другими мужчинами разбросали и погасили трубы. Несколько зажигательных бомб были сброшены с чердака нашего дома. Не было слышно отбоя тревог. Снова и снова раздавались гудки заводов, извещавших о новых налетах. Так длилось до самого утра. В эту ночь в саду Госнардома сгорели знаменитые Американские горы, а в зоологическом саду погибла слониха Бетти.
Сестра отца тетя Паня работала в «Лентрамвае» ремонтником. Мы с Павлом Соколовым решили устроиться к ней в контору. Взяли нас с удовольствием. Мужчин, кроме двух стариков, там не было. Все ушли на фронт. Наше подразделение, 7-я дистанция пути, располагалось в полуподвальном помещении на углу Садовой и Большой Подьяческой улиц.
Работа была несложная, но тяжелая. Приходилось менять рельсы, гнуть их по шаблону, сверлить, забивать костыли, подбивать под шпалы щебенку. Чтобы не прерывать днем движение, менять рельсы приходилось чаще всего в ночную смену.
Начальство направило нас с Павлом в только что созданную бригаду для восстановления разрушенных трамвайных путей. Подразделение находилось на казарменном положении. База размещалась в полуподвальном помещении на Колокольной улице, напротив Стремянной, рядом с Владимирским собором. Поначалу выезды были редки. Но вскоре интенсивность налетов увеличилась.