– Да ты, наверное, лазутчик и высматриваешь, сколько у нас воинов и где лучше напасть, чтобы истребить всех нас до единого, как это вы хотели сделать со своими соплеменниками, которые отказались принять иудейскую[16] веру?
– Что ты, что ты! – хазарин снова замахал руками. – Кангарский князь слушал дурные слухи про наш народ. Клянусь тебе Иеговой[17], что намерения наши чисты и совершенно лишены злого умысла.
Печенег на секунду задумался, припоминая завещанные его отцом предания об истории и судьбе его народа, а также нелегких испытаниях, выпавших на их долю, и посол, уловив его настроение, тут же приподнялся на локтях и перешел в наступление:
– Зачем слушать рассказы о прошлом; они плохой советчик в настоящем. Сколько людей, столько и историй о прошлом. В прошлом нет правды; и как сказал один мудрец, то, что скажут про нас завтра, уже будет ложью.
Куеля наступил ногой на грудь хазарина:
– Если боги хотят наказать человека, они лишают его памяти, памяти о своем прошлом. Прошлого нет только у рабов, и только им не нужна своя история.
Лицо его вдруг страшно исказилось от гнева, и сабля, только что былинкой трепетавшая в его руке, молнией ринулась вниз. Хазарин взвизгнул, закрываясь руками, но клинок снова рассек только подушку, на которой сидел раньше посол, и вернулся на прежнее место, словно хищная птица на руку хозяина.
– Если ты сейчас же не скажешь мне, что каганбеку на самом деле нужно, я сделаю с тобой то же самое, а потом брошу твое мерзкое тело на съедение псам, и пусть за этим последует война и прольется кровь, но никто, ты слышишь, никто не посмеет унизить князя кангар!
– Скажу, скажу, – испуганно залепетал посол. – Все скажу, как положено, без утайки, все, как велел передать сам каганбек.
– Так говори же, – сабля Куели все еще колыхалась в его руке, не собираясь так просто ложиться обратно в ножны.
– Каганбек просил тебя, – посол запнулся, дрожащей рукой смахивая холодный пот со лба. – Каганбек нижайше просит тебя, о великий князь кангаров, перехватить русский караван, который скоро прибудет сюда, в твои прекрасные владения. Каганбеку стало известно, что в караване очень много товаров, и это все ты сможешь взять себе, а каганбеку из этого каравана нужен всего лишь только один человек. Один только человек! – хазарин выдавил из себя улыбку и развел руки в стороны, словно подчеркивая малость и ничтожность просьбы. – В залог нашей будущей дружбы.
– Караван с товарами? – Куеля презрительно щурится. – Ты верно перепутал меня с грабителем?
Сабля в его руке сама собой подпрыгнула вверх, и Куеля, обернувшись к старейшинам, засмеялся:
– Этот презренный думает, что мы будем воровать пшеницу, которую русы везут в Сурож. Князь кангар ворует пшеницу! Ха-ха-ха!
Он вдруг резко повернулся к страже, стоявшей у входа, и воинам, видневшимся через открытый полог юрты:
– Вы слышите, воины! Этот хазарин хочет заставить народ кангар воровать пшеницу!
Кажется, сама степь возмущенно загудела за порогом юрты, и отблеск заката упал на багровое от гнева лицо Куели.
– Князю кангар не нужно воровать пшеницу! – испуганно лепечет посол. – Я неудачно выразился! Я прошу простить меня! Я нижайше прошу простить меня! Я всего лишь должен передать просьбу каганбека захватить одного человека в караване. Я думал заинтересовать вас этим делом. Но, если вам не нужна пшеница, вы ее можете отослать каганбеку, и он с радостью купит ее. И хорошо заплатит.
– Хорошо заплатит? – казалось, мимика гнева дошла до предела, но лицо Куели продолжало меняться. – Кангары торгуют пшеницей?!
Степь снова возмущенно откликнулась полузвериным воем.
– Я думаю, это выгодно, – заикаясь выдавил из себя хазарин. – По двойной цене каганбек все заберет и заплатит золотом.
– Золотом?! – кажется, в мозгу Куели мешок пшеницы никак не мог лечь на одну доску рядом с золотой монетой, или его чутье подсказывало ему какой-то подвох.
– Да, золотом, – выдавили дрожащие губы посла. – Думаю, что это очень выгодно.
– Ты что-то недодумал, хазарин. А чтоб тебе легче думалось, – Куеля посмотрел нежно на свой клинок, который ему вдруг стало жалко марать о трясущееся тело этого низкого человека, – мы тебя немного приподымем над землей. Вдруг на высоте твой ум слегка прояснится.
– На кол его! – заорал Куеля, со свистом рассекая клинком воздух.
Стража мгновенно подхватила посла под руки и потащила его вон.
– Стойте, стойте! – заорал хазарин. – Я все скажу!
Князь повелительно поднял руку, и воины остановились.
– Все, все скажу! – продолжал орать посол, зажмурив глаза.
16
Бежавшие от врагов иудеи нашли приют в Хазарском каганате, где они стали родниться со знатными хазарами, и так добились власти. Первый царь хазар, принявший иудаизм, был склонен к этому своей женой еврейкой. Захват иудеями верховной власти привел к жесточайшей гражданской войне, в ходе которой были уничтожены все, не принявшие иудейской веры. Жестокость войны была обусловлена тем, что согласно Талмуду, «неиудей, делающий зло иудею, причиняет его самому Господу и... заслуживает смерть...»