— А ты, атаман, чего медлишь? — вернувшись от костра, подначил Егора Федька. — Давай, иди. Узнай, чего с тобою в будущем будет.
— Атаман! Атаман! Дайте дым для атамана! — подхватили его призыв и остальные ватажники. Кто-то, подскочив к костру, щедро швырнул в огонь остатки надранной окрест травы.
— Про будущее я и так все знаю, — попытался отмахнуться Егор, но к костру все-таки подошел. Не потому, что верил в гадание — а просто чтобы не разочаровывать своих бойцов. И правильно сделал: ветер внезапно стих, и дым, словно испугавшись подошедшего человека, устремился, аки по отвесу, вертикально вверх.
— Любо атаману! — восторженно заорали ватажники. — Любо атаману! Слава!
Мехи снова пошли по кругу, чтобы почти сразу окончательно опустеть. Забросав костер снегом, хмельные и довольные ватажники отправились на княжий двор, чтобы в жарко натопленном дворце припасть к обильному угощению. Проголодавшиеся мужчины торопливо рассаживались за столами, нарезали хлеб, тянулись к жареной рыбе и бочонкам с пивом, в которых плавали вместительные ковши.
Когда пир уже вовсю разгорелся, в зал неожиданно вошла княгиня Елена в сопровождении двух дворовых девок, направилась во главу стола, троекратно расцеловалась с мужем, уселась на свое место по левую руку, придвинула к себе серебряный кубок. Егор, не дожидаясь, пока подбежит слуга, сам налил ей душистого смородинного вина.
— Ваше здоровье, храбрые воины! — произнесла княгиня. — Пусть руки ваши всегда будут крепкими, глаз зорким, мечи острыми, и пусть трепещет всякий, кто окажется на вашем пути! За вас, непобедимые витязи!
— За нас! За мечи! За храбрость! — и без того хмельные ватажники потянулись к качающимся в пене ковшам. — За атаманшу! Любо Елене! Слава!
Сама княгиня отпила совсем немного, цепким взглядом оглядывая собравшихся. Выждала, давая воинам выпить и немного закусить, и неожиданно громко спросила:
— Как прошло гадание, витязи? Будет ли с вами удача в грядущее лето[5], будет ли с вами сила? Готовы ли вы одолеть любого ворога, что покусится на честь вашу?
— Одолеем всех! Пусть только появятся! Только покажи! — с готовностью взревели сразу многие ватажники, снова потянувшись к ковшам: — Никого не страшись, атаманша! С нами не пропадешь! Любо Елене!
Егор насторожился: он пока не понимал, чего это затеяла жена на сей раз, но ничего хорошего не ждал. Говорить с ватагой через его голову — это было не к добру. Впрочем, внутреннее щемящее чувство Вожникова, предупреждающее об опасности, молчало. А значит — большой катастрофы не случится.
— Знаете вы все, други, — продолжала княгиня, — как недавно гонцы к нам из Москвы приезжали. Не поленился князь Василий вестников послать, нарочно для того, чтобы оскорбить нас с князем Егором как можно сильнее, чтобы словами мерзкими поносить, унизить, угрозами на колени поставить…
— У-у-у… — угрожающе загудели ватажники.
— Рада вам сказать, храбрые витязи, что муж мой твердою рукою решил покарать Василия за кичливость его! Ныне намерен он повести вас на земли московские, деревни и усадьбы тамошние разорить, девок в полон забрать, дома пожечь, серебро себе отобрать. Хватит ли у вас храбрости, други, наказать московитов, отучить их от зазнайства и грубости?!
— Ура-а-а!!! — восторженно взревели ватажники. — Накажем московских! Оттянем Василию нос до подбородка! В поход! В поход! На московитов!
Довольная собой Елена откинулась в кресле и с наслаждением, меленькими глоточками осушила кубок до дна.
— Вот ведь зараза, — только и выдохнул Егор. Правда, совсем тихо.
Момент для своего призыва княгиня выбрала донельзя лучше. Настроение после удачного гадания у ватажников было лучше некуда. Заскучав сидеть без дела, они рвались в поход, как просится наружу застоявшийся в стойле жеребец, а набег на беззащитные окраинные деревни и усадьбы близкого соседа никакой опасности не предвещал. Да еще и повод для грабежа выходил вполне даже благородный: московский князь их атамана оскорбил. Надобно отквитаться.
Скажи сейчас Егор, что никакого похода не будет — ватажники его просто не поймут. Ушам своим не поверят. А упрется — вполне способны другого атамана себе выкликнуть и сами в набег на Московское княжество уйти. Ватага — это ведь не дружина. Для вольных охотников приказ — не закон, а повод проявить уважение. Потеряешь уважение — и приказы твои моментально в пустой звук обратятся.
5
В устах человека XV века «лето» означало не только летний сезон, но и заменяло слово «год».