Лев Иванович Сапега пребывал в состоянии крайней ярости. Он метался в распахнутой меховой мантии по залу с цветными стрельчатыми окнами своего родового замка, отшвыривая ногой то стул, что подвернувшуюся борзую, чертыхаясь, как пьяный пан в корчме.
Юрий Петровский стоял ни жив ни мёртв, зная горячий нрав хозяина, который мог в запале и палашом приласкать.
Наконец Сапега остановился, уставясь на Петровского налитыми кровью глазами:
— Значит, так и сказал: не поеду к Сапеге, сам справлюсь?
— Мне, говорит, Юрий, помощь сам король обещал!
— Пся крев! Это все козни Адама Вишневецкого.
— Вишневецкий тут ни при чём. Он же сам попросил у вашей святости подтверждения, что Димитрий — истинный царевич. Что я и сделал по вашему поручению. Правда, чуть конфуз не случился...
— А что такое? Разве мог царевич не узнать тебя, своего воспитателя с детских лет?
— Конечно, узнал. И обрадовался, обниматься начал, всем представляет — вот мой дядька Юрий, сызмальства меня учивший грамматике да риторике. Да тут, как на грех, князь Адам начал меня выспрашивать, как удалось царевича от убийц спасти. А я толком и не знаю сию легенду. А князь, заподозрив чего-то, вдруг спрашивает, откуда, мол, я так хорошо польский язык знаю. Начал придумывать на ходу, что потом воевал в Ливонии, в плен попал, оттуда снова в Москву сбежал, нашёл царевича, стал его воспитывать...
— Ну и поверил князь?
— Поверил, потому что тут Димитрий на выручку пришёл, всё так складно рассказал, всех, кто его убить должен был, назвал поимённо.
— Так почему же, ответь мне, Димитрий вдруг нарушил наш уговор и отказался ехать сюда? Ведь он же знает, что надо дождаться смерти Бориса, что мы готовы дать ему вооружённый отряд, когда воцарится малолетний Фёдор. Есть у меня договорённость о поддержке и с московскими боярами. Что тому виной?
— Вы не поверите, князь, но виной тому любовь!
— Любовь? — вскричал князь как ужаленный. — Какая может быть любовь у этого сосунка?
— Именно потому, что он сосунок, такое и оказалось возможным. Ведь мальчик рос почти в заточении, с женщинами никогда не общался.
— Ну и что же?
— На нашу беду, когда я только ещё собирался в дорогу к князю Вишневецкому, к Адаму приехал его тесть Юрий Мнишек.
— Как же, известный жулик и ловелас, — обронил с иронией Сапега. — Ещё покойному королю любовниц поставлял, а заодно и казну королевскую доил нещадно.
— Вот-вот, это именно он. Привело его любопытство, а познакомившись с Димитрием, Мнишек понял, что открываются фантастические возможности сказочно разбогатеть. Ведь если Димитрий сядет на престол, те, кто будут рядом с ним, получат доступ к сокровищницам русских царей. У Юрия есть младшая дочь Марианна, вот он её и познакомил с Димитрием.
— Что, красива? — с любопытством спросил Сапега.
— По-моему, не очень — маленького роста, чернявая, вертлявая. Но, видно, есть в этой паненке некий огонь, что зажигает сердца мужчин. Вокруг неё крутятся десятки самых знатных шляхтичей, хоть и знают, что невеста без приданого. Папенька-то весь в долгах! Вот он и выбирает жениха побогаче.
— Так и Димитрий без гроша ломаного в кармане!
— Это его не смутило. Наоборот, где-то снова занял, думаю, что у того же Вишневецкого, и Димитрия золотом снабдил, нарядил как следует, подарил роскошный экипаж. Димитрий явился в замок Мнишеков на бал как истинный царевич. И куда вся неуклюжесть его девалась! Будто всю жизнь кадриль да мазурку отплясывал. Увидел он Марианну — Марину и влюбился с первого взгляда. В тот же вечер к отцу её бросился — просил отдать Марину в жёны. Юрию того и надо: сразу условия выставил: во-первых, чтоб царевич тайно перешёл в католическую веру, во-вторых, как взойдёт на престол, Юрию миллион злотых вручил, в-третьих, чтоб отвёл ему во владение всю Северскую землю. Только тогда Димитрий получит руку Марины.
— Губа не дура! Ах, стервец, пся крев! — снова начал ругаться Сапега. — Ну, а что мальчик?
— Димитрий на всё безропотно согласился. После того Мнишек повёз царевича к королю. Сигизмунд сам имел тяжёлое детство — родился в тюрьме, долго был гоним, потому отнёсся к несчастному с сердечным участием. А когда Димитрий и королю пообещал почитай половину России...
— Экая щедрость на чужое, — усмехнулся канцлер. — Помнится, он и мне многое обещал, да не спешит выполнять...
— А я не думаю, что он собирается выполнять и то, что обещал королю и Мнишеку, — поддакнул Петровский. — Я его с детства знаю, этот малец только с виду простодушен... Короче, король пообещал и денег и не препятствовал, чтобы шляхтичи шли под знамёна царевича.