— Неужто измена? — жарко воскликнул Пожарский.
Дьяк испуганно закрыл ему рот пухлой ладошкой и снова жарко зашептал в ухо:
— А если это законный наследник?
— Но Бориса всем Земским собором избирали...
— Собор — видимость одна. Все знают, что Бориса царём сделали патриарх Иов да сестрица его, жена покойного Фёдора. Боярская дума была вся против. Думаешь, бояре это забыли? Вот сейчас они и юлят, смотрят, на чью сторону переметнуться, а некоторые уже присягу царевичу дали. Он ещё не на престоле, а уже чины придворные раздаёт. Кстати, и «дружок» твой, Бориска Лыков уже у него при дворе.
— Как так? — изумился Дмитрий. — Он же был воеводой в Белгороде?
— Был, да сплыл, — рассмеялся Власьев. — Говорят, повязали его стрельцы дворовые да прямиком в Путивль и доставили. А может, и сам перебёг.
— Иудина душа, — убеждённо сказал Пожарский. — А мне бояре не захотели выдать его голову за матушку. Ох, встретиться бы мне с ним в открытом поле!
«...3 февраля[66] ночью старец Филарет старца Иринарха бранил, с посохом к нему прискакивал, из кельи его выслал вон и в келью ему к себе ходить никуда не велел; а живёт старец Филарет не по монастырскому чину... смеётся неведомо чему... и говорит им: «Увидите, каков я вперёд буду!»
...Если ограда около монастыря худа, то ты велел бы ограду поделать... и между кельями двери заделать... а незнакомых людей ты бы к себе не пускал, и нигде бы старец Филарет с прихожими людьми не сходился».
Из письма Бориса Годунова игумену Сийского монастыря Ионе относительно содержания Филарета (Фёдора) Романова.
Февраль 1605 г.
...Кромы оказались ещё более крепким орешком, чем Рыльск. Здесь в осаде сидел знаменитый атаман Андрей Корела с верными ему донцами. В Кромы своего самого надёжного и верного соратника направил царевич ещё до Добрыничского сражения, преследуя далеко идущие цели: ведь через эту небольшую крепость с бревенчатыми стенами лежал путь через Орел и Тулу к вожделенному московскому престолу.
Фёдор Шереметев с многотысячным отрядом придворного воинства потерпел позорное поражение от шести сотен казаков. Что и говорить — псари да виночерпии были приближены к царю отнюдь не за успехи в бранном деле. Во время ночных вылазок казаков они мгновенно впадали в панику и бежали без оглядки, так что наутро воеводе нелегко было вновь собрать своё воинство. Не помогала и мощная артиллерия, в том числе и знаменитая пушка «Лев Слободской», присланная из Москвы. Как только начиналась канонада, казаки быстро скрывались в глубоких подземных ходах, поэтому огромные ядра не достигали цели. Но стоило царским воинам вновь пойти на приступ, как казаки, забравшись на стены, открывали меткий прицельный огонь, усеивая подступы к крепости трупами противника. Взгромоздясь на стены, казаки выкрикивали вслед отступавшим обидные ругательства. А порой на валу показывались и пьяные бабёнки, спутницы казаков, с бесстыдно задранными подолами.
Пока огромное войско Мстиславского медленно двигалось к Кромам, сюда на помощь Шереметеву был направлен передовой отряд стольника Василия Бутурлина, составленный из лучших сотен всех полков. Вошёл в отряд со своей сотней и Дмитрий Пожарский.
Нашли они Фёдора Шереметева в полном унынии:
— Я потерял уже из-за этих проклятых казаков больше половины своих воинов! Штурм бесполезен.
Объехав крепость со всех сторон, Пожарский с Бутурлиным убедились в правоте его слов. Она находилась на высоком крутом холме в излучине реки, и все подступы к ней легко простреливались. Внимательно осмотрев высокие стены из толстенных дубовых брёвен, Дмитрий спросил Шереметева:
— Зажигательные снаряды пускали?
— Пускали, да только без толку. За брёвнами насыпан той же высоты земляной вал, снаряды попадают в него и гаснут.
— Стены надо сжечь, — твёрдо сказал Дмитрий. — Без этого штурм нечего и затевать.
— А как поджечь-то? — спросил Бутурлин.
— Надо тайно собрать хворост, ночью подобраться к крепости со всех сторон и в одночасье поджечь. А чтоб казаки не сумели потушить — открыть огонь со всех сторон.
— Дело говоришь, князь! — одобрил Бутурлин и скомандовал остальным командирам: — Выкликайте охотников на лихое дело по всем сотням. Расставить побольше шалашей, чтоб не погасли, складывать в них хворост.
— Тем, кто будет заготовлять хворост в лесу, надо сразу сделать и волокушу, — добавил Пожарский. — Шалаши тут же ставить на волокуши, и как они наполнятся, ночью запряжём коней — и быстро к стенам.