В общем – этого мужчину скрутив потащили из церкви, чтобы допросить со всем пристрастием. Прямо через толпу. Однако, когда его вытащили наружу, оказалось, что тот уже особо и не дергается. Кто-то по пути в этой давке умудрился пырнуть убийцу кинжалом куда-то в ливер пару раз.
– Кто тебя нанял? – четко и ясно спросил отец Афанасий. – Ответь и я отпущу грехи твои.
– Иди… к черту… – прохрипел умирающий, мерзко улыбнулся и спустя несколько секунд издох.
– И кто это сделал? – громогласно спросил Кондрат.
– Надо всех осмотреть! – также громко произнес Данила.
– В этом нет нужды, – возразил отец Афанасий, указав на второй кинжал, что валял на полу церкви. И также, как и первый, он имел окровавленный клинок.
Новость о покушении разлетелась по городу в считанные минуты. Беспроводное радио просто. Сарафанное. Однако в церкви, после ухода людей, напряжение не спало:
– Что это был за человек? – с вызовом спросил купец Агафон, подойдя вплотную к отцу Афанасию.
– Кто?
– Что у тебя гостил. Кто он? Почему ты его скрывал?
– Ты меня подозреваешь?
– А кого? В этой церкви Андрея убили! А ты здесь всем заправляешь!
– Он еще жив.
– Я знаю, что такое яд черного скорпиона. Слышал. Если он выживет – будет чудо.
– Значит нам нужно молится всем об этом чуде.
– Ты от ответа не уходи. Кто у тебя гостил?
– Человек Царьградского патриарха.
– И почему ты его не выдал воеводе?
– Потому что он его не касался. Он пытался склонить меня к измене патриарху Сильвестру. Я велел ему убираться. И если он этого не сделает, то я донесу на него.
– Ты понимаешь, что натворил?! – прорычал на него Агафон.
– Не смей повышать на меня голос! – прошипел отец Афанасий. – Я сам за Андрея голову оторву любому!
– Ты сначала приютил у себя латинянина-соглядатая. Теперь еще одного врага пригрел на груди. Ты хочешь, чтобы я пошел и все рассказал о том, что это ты причастен к убийству нашего воеводы?
– Он жив!
– Он отравлен! И с таким ядом не живут! Я слышал про него!
– Андрей – не простой человек.
– У него простое тело.
– Что ты хочешь?
– Ты ведь с самого начала его невзлюбил. Когда еще не знал, кто он. Почему? Что он тебе сделал?
– А то ты его полюбил. Сам же как липку ободрал. Сказывают, что чуть не убил.
– Чуть – не считается. Жадность – грех. Но я ее обуздал. А ты – нет. Как не любил Андрея, так и не любишь. Зло на него таишь и творишь.
– Не я ли надысь остановил толпу от волнений?
– Это и в твоих интересах!
– Что ты от меня хочешь?!
– Я хочу, чтобы ты признался и назвал подельников.
– А то что? Напишешь Государю на меня донос?
– Нет. Я просто выйду сейчас из церкви и сообщу полковым, что убил Андрея твой подельник, которого ты укрываешь. И ты будешь объясняться уже с ними.
– Ты дурной? – с отчаянием в голосе спросил отец Афанасий. – Я последний человек в городе, который желал смерти воеводе. Или ты, дурья твоя голова, думаешь, будто кто-то еще в состоянии достать денег на строительство каменной церкви? Большой каменной церкви! Зачем мне его убивать? ЗАЧЕМ?!
– Не знаю, – покачал головой Агафон.
– Хочешь, я крест поцелую в том, что не причастен к нападению. И не ведаю кто и зачем это сделал. Хочешь?
Агафон покачал головой и отвернулся к алтарю. Перед воротами, ведущими к нему еще не убрали кровь воеводы.
– Я не знаю, что и думать, – тихо добавил купец. – Этот убийца ведь не один был. В церкви находились его подельники. И они – уважаемые люди. Еще и ты с этим…
– Мы все растеряны, – осторожно произнес священник. – Главное сейчас не делать резких поступков.
– Боишься?
– Боюсь, что мы упустим заговорщиков. Они ведь теперь начнут действовать открыто.
– Ликаны и масаны, кто это? – сменил тему купец. – Никогда о них не слышал.
– Если бы я знал. Но очевидно, что-то дурное, раз для них серебро губительно.
Агафон молча встал и не прощаясь вышел. Понурый. Афанасий же, бледный как мертвец, проводил его до дверей. И с огромной тревогой смотрел за тем, как тот проходит между помещиков. И молчит. То есть, не обвиняет священника во всех смертных грехах.
А одно слово могло возжечь пожар. Ибо настроения среди помещиков были такие, что они любого бы растерзали, если узнали о причастности этого любого к нападению на их любимого воеводу. Даже те, кому Андрей не сильно нравился, помалкивали…