– И откуда ты столько камня возьмешь?
– Ромейский кирпич. Я из него сейчас строю крепость в вотчине.
– А что это за кирпич?
– Известь, перемешанная с землей. Мои люди ее формуют в кирпичи и дают схватиться. Если лето пролежат, то становятся довольно крепкими. С годами же их крепость только растет.
– А чего же ныне так не строят? – явно желая съязвить, поинтересовался князь Курбский.
– Убогие потомки, – максимально добродушно улыбнувшись, ответил Андрей.
Тот хотел было уже открыть рот. Но не найдя слов, закрыл его.
Царь же едва заметно усмехнулся. Курбский частенько выступал оппонентом Государю и говорить умел довольно складно. И Царю было приятно, что его кто-то заткнул за пояс. Причем без его личного участия.
С городским уставом вопросов, на удивление, почти не было. Настолько, что парень даже опешил.
– А что тут обсуждать? – усмехнулся Шереметьев. – Пробовать надо. Дело то новое, неиспробованное. Город, который служит. Такого еще не было.
А вот с полковым уставом так все легко не утряслось.
Парень предлагал полностью перестроить полк на чудный, дивный и невиданный лад. Поставить всех – и строевых, и не строевых, на довольствие. Выделив им служилый оклад, который оплачивать с доходов от полковых земель. Полк поселить в городе – в казармах. Постоянно упражнять. Единообразно вооружать. Ввести в полку полностью новую структуру с воинскими званиями, субординацией и так далее. Утвердить правила патрульно-постовой службы и наказания. И многое, многое, другое.
Андрей читал.
А Курбский и прочие возмущались, отпуская время от времени едкие комментарии.
– Князь, – устав от этого цирка, наконец, произнес парень. – А что тебе не нравится?
– То, что ты предлагаешь – сущий вздор!
– Ты татар бил?
– Бил.
– Добрые воины?
– К чему ты клонишь? – нахмурился Курбский.
– К тому, что цезарцы татар за воинов не считают. Для них они просто разбойный сброд. Цезарцев же постоянно колотят ордонансовые компании[2] царя франков, устройство которых частью я описываю. А те компании бьют терции гишпанцев. И их лучшие решения я тут вам и зачитываю, среди прочего.
– Откуда мне знать, что это так? – скривился Курбский.
– Найми учителей, – пожал плечами Андрей. – Испанские терции ныне – самые сильные войска. Против них никто не может устоять. Равно как и жандармы ордонансовых кампаний Руа ля Франс. Две три терции размотают все войско Руси в пух и прах. Причем не вспотев. И тебе, князь, как одному из лучших командиров нашего Государя, грешно не следить за тем, как воюют в других странах. Ведь если эти враги придут, то что ты с ними будешь делать?
Курбский покраснел. Запыхтел как паровоз. И уже хотел что-то сказать, но его перебил Сильвестр:
– А эти саперы, они откуда?
– Османы. Успех их военных походов связан не с могуществом их воинов. Нет. Они просто собирают в единый кулак многих. Для чего уделяют очень большое внимание наведению мостов, снабжению кормами и воинскими припасами, ремонтом дорог.
– А почему бы нам так не поступать? – спросил Шереметьев.
– Мы живем севернее. Земля нашего Государя родит меньше кормов и в ней живет НАМНОГО меньше людей. Мы просто останемся без людей, если станем им подражать в полной мере. Кроме того – расстояния. Османские расстояния – ничто по сравнению с российскими. Тем более большую часть тяжелого снабжения они могут осуществлять по морю. Нам в этом плане намного разумнее держаться тех приемов, которые позволяют шахиншаху Тахмаспу бить всех своих врагов. То есть, опираясь на значительно меньшие, но очень хорошо вооруженные и подготовленные отряды.
– Откуда ты знаешь это? – раздраженно прорычал Курбский.
– Сулейман четыре раз подступался к Персии, выбирая моменты, когда Тахмасп был занят войной либо с внешними врагами на другом конце державы, либо боролся со строптивыми подданными, которых мутили бояре. И тот регулярно бил турок. Даже если тех было в три-четыре раза больше. То есть, собрать на поле боя толпу мужиков с дрекольем не работает в ситуации, когда против тебя выступает серьезный противник… настоящие воины.
– А у Мадьяр, по-твоему, кто?
– Сброд.
– Ты говори да не заговаривайся! – рявкнул Курбский, вставая.
– А разве их ополчение упражняется воинским делам? Или они, как и наши поместные, выживают, рыща по округе в поисках где-бы найти пропитание?
Тишина.
– Ответь.
– Почему я должен тебе отвечать?!