Ясно, это будущий абордажник постарался: эти и от заката до рассвета службой не утруждаются – что им делать-то на судне, пока моряки вкалывают? Интересно, где-то он сейчас? Топчет палубу или давно на дне морском?
Так, что там дальше? Вот надпись на ребре, мелкая – пальцами читать сподручней, чем глазами: «Слева рифы, справа мели – рыбы хорошо поели!»
Эрван скривился: штурманский юмор и так на любителя – мрачнее только судовые врачи шутят… а сейчас, накануне поединка, давно знакомая надпись показалась ему зловещим предзнаменованием.
Ветер с шумом хлестнул по окнам, обдав стекла водяной крошкой. Чадящие фитили в масляных плошках дружно заколыхались от сквозняка.
Лектор повысил голос:
– Если осуществить прямые астрономические наблюдения не представляется возможным, следует…
Да пропади ты пропадом!
Эрван с трудом подавил желание зажать уши.
Как будто специально нудит, отвлекает… Дел у него других нет? А ему, Эрвану, ещё секунданта искать, между прочим!
Эрван уныло оглядел ряды бритых затылков, прислушался к перешёптыванию с передних рядов… нет, не разобрать. Наверно, ему кости перемывают, кое-кто уже наверняка ставки делает! И вряд ли на него.
Эрван стиснул зубы.
Рано, парни! Рано. Хоть Бриант и здоровяк, хоть и привык волю кулакам давать… А всё ж серьёзная драка – это вам не на учебной платформе деревяшками махать!
Эрван нехорошо улыбнулся, чуть слышно пробормотал: «Нет, дружочек! Крови своей ты ещё не видел и боли настоящей не знал – ничего, скоро я это поправлю. К утру тебя родной папаша не узнает!»
Эрван осёкся, сдвинул брови. Что есть силы ущипнул себя за руку.
Размечтался, идиот! Дуэль-то ещё не выиграна! Да и потом… неизвестно, чем это всё отольётся – как бы не слезами. Ведь предупреждал его Хлыст, как там: «Что бы ты ни задумал – не делай этого?»
Эрван прикусил губу. Задумчиво поскрёб затылок.
М-да… А может, стоило Хлыста послушать? Он ведь слов на ветер не бросает. Вдруг наставнику известно что-то, о чем он, Эрван, знать не знает? И лезет прямо в расставленную ловушку?
Эрван поёжился, с трудом подавив желание обернуться: «Эх, дорого бы я дал, Бриант, чтобы сейчас в глаза тебе посмотреть! Интересно, что же ты удумал, подлец, а?»
– Песчаные берега к северу от Устья подвержены сильным воздействиям приливно-отливных течений, вследствие чего конфигурация мелей изменяется ежегодно. Для картографа…
Опять!!! Когда ж он заткнётся, мухомор плешивый?!
Плюнув на приличия, Эрван оперся локтями о стол, закрыл уши ладонями… И почувствовал, как задрожали пальцы: мелко, часто и противно – будто и не его вовсе!
«Трусишь? А где ты раньше был, герой? Когда Хлыст помощь тебе предлагал?
Если и был у тебя шанс – ты его упустил, дурень. А теперь не ной, лучше башку в порядок приведи – больше толку будет!»
Выволочка самому себе подействовала как обычно: мало-помалу возвращались спокойствие и уверенность в себе – даже настроение как будто улучшилось. Он снова перевел взгляд на сокурсников: без помощи Хлыста он как-нибудь обойдётся… но один помощник всё-таки нужен. Вспомнить бы – для чего?
Эрван сердито сдвинул брови. Затем размашисто, от души хлопнул по лбу.
Наткнулся на удивлённые взгляды, мигом ощутил, как проступает румянец на щеках… Смущённо уставился в пол.
Ну что за идиот! Драка уже в полночь – а он до сих пор без секунданта!
Повинуясь резкому окрику преподавателя, кадеты бросились царапать перьями по бумаге, изображая величайшее усердие: Эрван заметил – кое-кто аж языки повысовывал.
М-да… Из кого тут выбирать, а? Народу на курсе много, и Брианта не любит, считай, каждый первый… А толку?
«Может, Хлыста попросить? – Эрван слабо улыбнулся. – А что, чем не секундант? Уж за ним точно – как за скалой! А возраст и положение секунданта правилами не оговорены. Пусть Бриант, если хочет, хоть папашку своего на буксире тащит!»
В мозгу мгновенно возникла картинка: ловкий, поджарый Хлыст и седой хромоногий адмирал дерутся по уши в грязи, отчаянно поливая друг друга бранью.
Эрван спрятал в ладонях лицо. Тихо хихикнул.
Да уж! Дорого бы он дал, чтобы посмотреть на такое: да вот не судьба. Хотя дверь в кабинет Хлыста всегда открыта, только зайди, повинись и признайся… Может даже, Хлыст и согласился бы: расскажи Эрван, как всё было, – и паршивцу этому точно не поздоровится!
Эрван на миг зажмурился.
Вот он стоит с руками на груди, а рядом – Хлыст! На лице – обычная сухая улыбка, от которой иногда кровь стынет в жилах. Представил себе гримасу на морде противника и едва не расхохотался.
Да, вот это был бы номер! Жаль только, что всё это останется мечтами: никому-то он ничего не расскажет – лучше там, на месте, от стыда подохнуть, чем кляузником прослыть.
И Бриант отцу трепаться не станет – он хоть и сволочь, но не слабак. Да и чего бояться-то – уж его точно из академии не турнут! Зачем ему срывать поединок? Клеймо труса – это на всю жизнь! И на флоте таких не любят… Оно ему надо?
Тогда что ж он, гад, ходит такой довольный? Не может он считать Эрвана лёгкой добычей – не вовсе же придурок…
Он стиснул зубы: «Нет, Бриант, ты что-то другое задумал. Знать бы ещё – что!»
Эрван повернул голову вправо, затем влево: соседи с удивительным единодушием что-то писали: не то письма домой, не то сдуру делали заметки по картографии. На Эрвана вроде и не смотрел никто, но ему показалось – со всех сторон его царапают осторожные косые взгляды.
Эрван усмехнулся.
Ну да. Все всё знают, но никто к нему не подойдёт и слова не скажет. Кому охота связываться с адмиральским сынком, рисковать жизнью и флотской карьерой? Ищи дураков!
«Ну один всё-таки нашёлся!» – прозвучал ехидный голос в глубине черепа.
Эрван ухмыльнулся.
Пусть так. В любом случае, жалеть поздно. И отступать поздно. Если, кроме него, дать урок подлецу некому – ладно. Он всё сделает сам. А дальше – будь что будет!
Как всегда, перед открытой дверью Эрван остановился. И как всегда, на миг зажмурился – дым от самых дешёвых, отсыревших за зиму дров разъедал глаза почище лука. Стараясь дышать как можно реже, пока ноздри не привыкнут к смеси горелого дерева, сырости и несвежей одежды, он добрался до своего гамака – третьего по левую руку. Сел на рундук – единственную мебель в нераздельной собственности кадета. Мельком глянул на клепсидру у входа: до встречи с Бриантом еще шесть часов – времени прорва и деть некуда…
От нечего делать начал оглядывать помещение.
Трюм, трюм… И с чего его так назвали? Казарма, она и есть казарма – разве что вместо коек гамаки, да камень стен укрыт сосновыми досками: старыми, давно расслоившимися – потёки смолы бог весть какой давности вот-вот превратятся в янтарь. Только в торцах, рядом с каминами, голую кладку ничто не прикрывало: говорили, что доски спалили особо холодной зимой, ещё до Эрвана. И пол не деревянный, как на кораблях или, скажем, в привычных домах на севере, а из плит – мыть-то его проще, понятное дело… Зато в холода, да с утреца, как с гамака спрыгнешь – аж ступни крючит!
Эрван улыбнулся: так или иначе, а ему до этого уже дела нет! Всего-то пять дней потерпеть. Офицерские скулят, жалуются: как же, поступали сюда – думали с кадетской скамейки сразу в начальство прыгнуть – а вот вам! Годик в матросах не желаете? А нам, пришлым, всё равно. В матросы так в матросы: работой нас не испугать, да и хуже чем здесь не будет. А офицерский мундир… да подождет годик, куда денется…
Пять дней, листок с назначением в руки – и прости-прощай, академия! Век бы тебя не видеть…
Эрван сердито нахмурился. «Опять мечтаешь, парень? Потом будешь – если до утра цел останешься! Думай сейчас – ночью поздно будет!»
Он прищёлкнул языком. Вздохнул.
«Ну, до первой крови он вряд ли согласится: знает, что я быстрее – разобью нос, как сливу, прежде чем он в стойку встанет. Так? Так!»
Эрван в задумчивости кивнул сам себе, не замечая косых взглядов.
«Ладно, значит, „до лежачего“… Это хуже.
Во-первых, в долгой драке у меня шансов меньше – он же здоровый, как боров. Рано или поздно повалит, и тогда… Может и до полусмерти запинать, если секундант оплошает!»