Слеза Господня пылала в ладони. Верховное Божество!
Всю свою жизнь Мимара была жертвой. Потому ее реакции незамедлительны – накрыть ладонью, заслонить плечом. Только дурак не станет оберегать сокровище.
Но владеть этим сокровищем ей было невозможно, если она желала обрести то, к чему так отчаянно стремилась. Хора и ведьмы, как сказали бы айнонийцы, редко уживаются под одной крышей.
Она находила в этом какое-то горькое удовлетворение, даже своего рода защиту. Будь все просто и ясно, она бы сторонилась этого из-за привычной меланхолии. Но теперь требовалось прояснить – на ее условиях…
Потому-то старик и отказывался делиться с ней знаниями.
Тем лучше. Разочарование и мучение – постоянные спутники ее жизни. Только им она и верит.
Этой ночью она проснулась от воркования Сарла, что-то напевающего. Песнь, словно дымок, быстро рассеивалась, поглощаемая тишиной гор. Мимара слушала, устремив взгляд на Гвоздь Небес, который, казалось, прорывал покровы облаков. Слов песни, если они там вообще присутствовали, было не разобрать.
Сарл стар. В горных недрах он лишился большего, чем ума.
Он умирает.
В панике Мимара озирается, ища глазами колдуна среди темных скал, а он, похожий на зверя с всклокоченной шерстью, оказался рядом. Наверно, перебрался поближе, когда она заснула.
Девушка, не отрываясь, смотрела в его изрезанное морщинами лицо, думая с улыбкой: «Хорошо, хоть он не поет». Потом сморщила нос от запаха, исходящего от него, и снова заснула с его колышущимся образом перед глазами.
«Понимаю, тебя мама… Наконец, ясно… Правда».
Она видит во сне своего отчима и просыпается в хмуром замешательстве, которое извечно сопровождает слишком перегруженные смыслами сновидения. Но стоит вновь опустить веки – и он снова перед глазами: аспект-император, не такой, как в жизни, а в виде тени, преследующей ее из мерзкой бездны Кил-Ауджаса…
Не человек, но символ. Живой Знак, всплывший на волне отвратительной ирреальности.
«Ты – око, что обвиняет, Мимара…»
Она хотела расспросить Акхеймиона о сновидении, но поняла, что память о недавней стычке все еще слишком остра, чтобы заговаривать с ним. К тому же о снах известно, они так же легко вводят в заблуждение, как и открывают истину. На Андиаминских высотах жены из привилегированной касты спрашивали совета у авгуров, отдавая немыслимые суммы за это. А слугам и рабам оставалось только молиться, как правило, обращаясь к Ятвер. Девицы из домов терпимости, чтобы узнать, вещий ли сон, капали воск на клопов. Если насекомое не могло выбраться, значит, приснилась правда. Да и других народных способов ворожбы было предостаточно. Но Мимара уже не знала, чему верить…
Все этот старик. Его близость сказывается.
«Око, которое нужно вырвать».
Позавтракали остатками молодого оленя. На небе ни облачка, утреннее солнце пока не греет, воздух ясен и прохладен. Дух обновления охватывает скальперов; они оживленно разговаривают и готовятся в путь, как прежде. С удовольствием возвращаясь к знакомому делу.
Капитан восседает на валуне, оглядывая лесные просторы внизу, и натачивает свой клинок. Рядом с ним стоит Клирик, в нимиловой кольчуге на голое тело. Он кивает, будто молясь, слушая, как всегда, скрипучее бормотание Капитана. Галиан совещается о чем-то с Поквасом и Ксонгисом, а Сома кружит возле них. Сутадра погрузился в молитву: он всегда молится напоследок. Конгер говорит с земляками страстным тоном, и хотя она не понимает по-галеотски, ясно, что он пытается подбодрить их. Сарл бормочет и хихикает, отрезая от своей порции мяса крошечные кусочки не больше ногтя, которые затем жует с нелепым наслаждением, будто у него на завтрак улитки или какой другой деликатес.
Даже Акхеймион, похоже, чувствует перемену, хотя ничего и не говорит. Шкуродеры восстановились. Как-то им удалось вернуться в прежние, привычные роли. Только порой между шутками и хвастливыми заявлениями они обмениваются тревожными взглядами, что выдает опаску.
Это все Космь, знаменитый девственным лесом Длинной Стороны. И они боялись ее – настолько, что забыли на какое-то время Кил-Ауджас.
– Шкуродеры! – смеясь, выкрикивает Сарл с красным лицом. – Режьте их пачками… Нам нужно много шкур для пирушки!
Но в ответ звучит всего лишь несколько неестественно бодрых возгласов – кажется, тень из Покинутой Обители снова скачет между ними… Слишком мало осталось в живых.
И Сарла уже к ним не причислишь.
Лязг железа приводит всех в чувство, это Капитан закидывает за спину свой побитый щит – сигнал к отправлению в путь. Склоны предательски опасны, и Мимара, пару раз предложившая колдуну руку для поддержки, приводит его в ярость. Они направляются вниз, спускаясь все ниже и ниже, с трудом продираются сквозь густые заросли кустарника. Горы будто уходят в небо – настолько немыслимо высокими остаются они за спиной.