– Отец? – вполголоса вскрикнул он.
– Сын… – разверзлись земляные уста в ответ.
Сорвил невольно отклонился… будто потусторонние руки натянули его, как лук.
– Вода, – кашлянул образ, выпустив облачко пыли, – вздымается перед носом челна…
Слова Эскелеса?
Сорвил, в ярости замахнувшись кулаком, разбил лицо среди примятой травы.
Он не спал и не бодрствовал.
Находился в каком-то промежуточном состоянии.
– Значит, все это время? – услышал он свой голос, обращающийся к Эскелесу.
– Кланы отступали перед Великим Походом и молвой о нем, собираясь… как вода перед носом челна.
– Собираясь…
В своей жизни Сорвил видел всего несколько лодок: рыбачьи баркасы и прославленную речную галеру в Унтерпе. Но ясно представил себе образ, предложенный кудесником.
Только вот сционы искали дичь на юго-западе от основного направления движения Великого Похода.
Очень далеко от носа челна.
Сорвил беспокойно провел остаток ночи. Тело его утратило инстинкты, дыхание стало принужденным, он заставлял себя втягивать воздух. Никогда еще, кажется, солнце так не медлило подниматься.
– Со всем должным уважением, мой повелитель… – проговорил Схоласт с отрезвляющей усмешкой. – Будь добр, убери локти.
Эскелес был из тех людей, которые никогда не стараются обуздывать свою вспыльчивость просто потому, что редко выходят из себя. Солнце еще не показалось над безотрадной линией горизонта на востоке, но небо над спящими уже посветлело. Часовые хмуро всматривались в даль, не спали и их пони. Харнилас уже проснулся, но Сорвил не настолько хорошо владел шейским, чтобы прямо подойти к нему.
– Те шранки, которых мы разбили, – не унимался Сорвил, – не выставили дозорных.
– Прошу тебя, сынок, – вздохнул толстяк, перекатившись на другой бок, чтобы отвернуться от юного короля. – Позволь мне вернуться к моим кошмарам.
– Значит, тот клан был единичный. Разве не так?
Эскелес поднял отекшее лицо и, хлопая сонными глазами, обернулся через плечо:
– Что говоришь?
– Мы держим путь на юго-запад от Великого Похода… Какая вода здесь может собраться?
Схоласт, моргая, уставился на него, почесал бороду и со вздохом сел. Сорвил помог ему встать, и они вместе пошли к Харниласу, который уже чистил своего пони. Эскелес начал с извинений за Сорвила и его нетерпение, особенно учитывая тот факт, что сам он едва понимает, о чем речь.
– Мы идем по следу армии! – выкрикнул Сорвил.
Оба собеседника с тревогой уставились на него. Харнилас взглянул на Эскелеса в ожидании перевода, и адепт пробормотал его, стараясь не глядеть капитану в лицо.
– Что заставляет тебя так говорить? – спросил он Сорвила столь же резко.
– Тех шранков, которые растерзали оленей, гонят.
– Как ты узнал?
– Мы все знаем, что это не Полчище, – ответил юный Король, глубоко дыша, чтобы обуздать скачущие, путаные мысли, родившиеся за долгую ночь, исполненную страхов и размышлений. – По вашим словам, шранки сейчас бегут впереди Великого Похода, кланы сталкиваются один с другим, сливаясь в ужа…
– И? – рявкнул Эскелес.
– Подумайте об этом, – продолжил Сорвил. – На месте Консульта… Вы бы знали о Полчище, не так ли?
– Больше, чем кто-либо, – признал Схоласт с тревожным напряжением в голосе.
Для Сорвила слово Консульт хоть и значило меньше, чем в глазах инритийцев, вызывавшее у них неизменный страх, но после случая со шпионом в Амбилике он обнаружил, что ему становится все труднее думать об этом только как о плоде больного воображения аспект-императора. Так же как и о многом другом.
– Значит, им ведомо не только то, что шранки нападут на армию Великого Похода, но и когда они сделают…
– Весьма вероятно, – согласился Эскелес.
Сорвил задумался об отце, обо всех разговорах, что тот вел с подчиненными на равных. «Быть достойным правителем, – поведал однажды Харвил ему, – значит вести за собой, а не командовать». И он понял, что все пререкания, все рассуждения, которые он считал пустой тратой времени, «разминкой для языка», были на самом деле главными в правлении.
– Послушайте, – произнес Сорвил, – все мы знаем, что эта экспедиция – фарс, что Каютас отправил нас патрулировать такой дальний фланг, где никогда бы не выставили стражей, просто потому, что мы сционы – сыновья врагов его отца. Мы защищаем неприкрытую территорию, землю, где, возможно, прячется коварный враг. Патрулируя этот воображаемый фланг, мы наталкиваемся на отряд противника, не выставившего часовых, настолько расслабившегося, чтобы устроиться отдыхать в теньке. Другими словами, мы находим подтверждение, что для этой части равнин Истиули Великий Поход не существует…