Сигурд неловко переминался, поглядывая на силуэт старого донжона и от души надеясь, что вот-вот прибежит излеченный от зубной боли Рольф и спасет его от расспросов Ранхильд.
— Дело ведь не просто в том, хочу я здесь остаться или нет, — неохотно проговорил он. — Вопрос в том, кто мои друзья, а кто враги. Перед смертью бабушка предостерегла меня кой о чем и дала шкатулку, от которой нет ключа. Когда я сумею открыть ее, я, быть может, узнаю больше о себе самом.
— Понимаю, — кивнула Ранхильд и, поднявшись, сняла с пояса большую связку ключей. — Может, что-нибудь отсюда подойдет? Это мои домашние ключи, но большая их часть от замков, которые мне не нужны.
Сигурд глянул на ключи и медленно покачал головой.
— Боюсь, одного ключа будет мало.
— Ага! Стало быть, нужна магия? Тогда принеси мне шкатулку, и я ее открою. Адиль с детства учил меня магии, и он говорит, что и без учения в Гильдии я могу стать такой же сведущей, как Микла.
Сигурд глядел перед собой, на безжизненный край, где, казалось, даже птицы и кролики отсыпаются в унылые дневные часы.
— Мне посоветовали доставить шкатулку к ее создателю, гному-кузнецу, но Хальвдан, увы, не позволяет этого.
— В самом деле? Не понимаю, почему он упорствует. Хочешь, я с ним поговорю?
Сигурд встрепенулся в тревоге:
— Нет-нет, лучше не надо! Он, скорее всего, просто разозлится, как злится всякий раз, когда я завожу разговоры о том, о чем лучше молчать. Не надо было мне говорить тебе о шкатулке. — В душе он со злостью называл себя доверчивым глупцом, который готов разболтать все свои тайны первому же слушателю, ждет сочувствия своим жалобам и советов, чтобы потом поступить по-своему…
Ранхильд словно прочла его мысли и улыбнулась.
— Что ж, пусть это будет тайна, если таково твое желание. Только берегись тех, кому доверяешь свои секреты, ведь ты связываешь себя обязательством. Надеюсь, Йотулл отпустит тебя завтра вечером?
Сигурд приметил, как явно связала она Йотулла и тех, кому доверяют секреты, и нахмурился.
— Я не настолько связан обязательствами перед Йотуллом. Мое свободное время — только мое.
Ранхильд удовлетворенно кивнула и двинулась вверх по крутому склону земляного вали.
— Ну что ж, — сказала она на прощанье, — до завтра. И постарайся подбодрить Рольфа, если он совсем разочарован в жизни.
Рольф был не из тех, кому ведома ревность. Он почти сразу присоединился к Сигурду на укреплениях — а до того долго сидел в укромном месте, терпеливо наблюдая, как Ранхильд разговаривает с Сигурдом. Глаза у него округлились от изумления, когда он узнал, что Ранхильд вовсе не грозилась отомстить ему, — он-то ожидал, что на его голову прольются потоки угроз и ругани. Узнав о приглашении к Хальвдану, Рольф присвистнул и помотал головой, наотрез отказавшись сопровождать Сигурда. Он пояснил, что, едва не утопив предмет своей нежной страсти, слегка потерял к нему интерес и охотно уступает Ранхильд Сигурду, тем более что существует другая девушка, дочь брата Боргиля, которой он, Рольф, не так уж противен, а это уже обнадеживает. Да и вообще — претит ему изысканное общество высокородных персон.
Вопреки всем мрачным предсказаниям Рольфа, Сигурду понравилось бывать в доме Хальвдана, тем более что сам Хальвдан, проявляя необыкновенную вежливость, изволил отсутствовать всякий раз, когда не уезжал в ночной рейд. Сигурда потчевали ужином — намного лучше того, что обыкновенно подавали в главном зале, — и вечер проходил за игрой в шахматы под музыку престарелого арфиста и деловитый звон спиц, которыми ловко орудовали служанки Ранхильд. Когда Сигурд проигрывал достаточно шахматных партий, они просто болтали и жарили хрустящие шкварки на длинных вилках над огнем.
Разговаривали они большей частью о лошадях и охоте. Наконец какая-нибудь из служанок вежливо замечала, что время позднее, и Сигурд покидал уютный дом Хальвдана, возвращаясь к пыли и летучим мышам старого донжона; сравнение было отнюдь не в пользу последнего.
Не успел Сигурд удивиться тому, как быстро летит время, а лето уже подошло к концу, и ночи становились все дольше и холоднее. Альвы радостно заверяли его, что с приходом зимы уж он наглядится досыта на доккальвов и троллей. Тяжелее всего будут темные бессолнечные месяцы. Воины Хравнборга заботливо и любовно точили мечи и секиры, мастерили новые наконечники для стрел, копий и дротиков. Сигурд с нетерпением ожидал, что Хальвдан назначит его в ночной разъезд, где будет достаточно настоящих, а не учебных сражений; но вот уже легли первые зимние снега, а он все еще прохлаждался с юнцами Боргиля. Сигурд так далеко обогнал их в воинском умении, что он и Рольф превратились в наставников. Каждый день Рольф начинал с торжественного заверения, что это последний день, который они проводят так праздно, — Хальвдан вот-вот назначит их на должное место.
Однажды утром разъезд вернулся потрепанней и веселее обычного и сообщил, что ночью им довелось столкнуться с большим отрядом троллей; почти всех удалось перебить. Первая удачная стычка с врагом была поводом для торжества, хотя Йотулл, как мог, подпортил честолюбивые надежды Сигурда, насмешливо предрекая, что-де все добрые воины будут сражаться за Хравнборг, а его оставят дома, со стариками, детьми и женщинами, — это его-то, обладателя бесценной резной шкатулки!
Упав духом и почти согласившись с этим предсказанием, Сигурд бродил возле большого дома в поисках тихого местечка для размышлений. Внимательно оглядевшись, он не обнаружил поблизости Гросс-Бьерна и решил, что праздничный шум и развеселое пение отпугнули морока и он засел в старом могильнике за земляным валом — излюбленном своем логовище. Все же бдительно поглядывая по сторонам, Сигурд нырнул в полуразрушенную конюшню, где содержалась его лошадь вместе с клячами его сотоварищей из отряда Боргиля. Он уже знал назубок все ходы и выходы в конюшне, так что обходился без фонаря. Ласково окликая лошадей, он добрался до денника мышастой кобылки и опустился около нее на колени, чтобы ощупать копыто, которое она сильно ушибла днем раньше.
Копыто оказалось все еще горячим на ощупь, но, как удовлетворенно заключил Сигурд, уже прохладнее, чем вчера. Он уже собирался встать и уйти, когда дверь конюшни распахнулась, впустив нового гостя. Сигурд решил было, что это кто-нибудь из мальчишек и не худо бы смеха ради выскочить на него из темноты со страшным криком… но тут услыхал негромкий и раздраженный голос Хальвдана.
— Что же ты хотел мне сказать, Дагрун, если это требует уж такого уединения? — спросил он.
— Лишь одно: когда ты намерен исполнить свой долг, Хальвдан? Ты знаешь, о чем и о ком я говорю.
— Да… о Сигурде и шкатулке. — Голос Хальвдана прозвучал невыразительно. — Я знал, что ты станешь думать об этом деле, едва начнутся первые сражения.
— Ну, так что же? Разве ты и так не достаточно медлил, вместо того чтобы заполучить шкатулку? Не понимаю, отчего ты так мягок, не понимаю, почему ты так долго заставляешь нас ждать. Все знают, что у него есть нечто ценное, и лишь ты да я знаем, что именно. Тебе следовало забрать шкатулку еще тогда, в Тонгулле. Скуластый бесенок здесь уже почти полгода, и, насколько я могу судить о его нраве, он не намерен отдавать тебе шкатулку, что бы ты ни делал или ни говорил.
Сигурд вжался в стену и, затаив дыхание, ожидал, что ответит Хальвдан.
Тот молчал, и Сигурд услышал, как он точит кинжал о подошву сапога, — звук, сулящий мало приятного.
— Не стоит тебе так яриться, Дагрун. Ты ведь знаешь — будь Хравнборг в опасности, я тотчас бы, не колеблясь, завладел и шкатулкой, и ее содержимым. Пока же я терпеливо жду своего часа в надежде, что Сигурд сам, без посторонней помощи, поймет праведность нашего дела. Когда я завоюю его доверие, шкатулка сама, без насилия перейдет в мои руки.
Дагрун сплюнул в солому:
— Доверие! Да возьми ты ее сейчас, а извиниться всегда успеешь. Надо прежде всего думать о Хравнборге, не то нам несдобровать. Что, если он убежит с Йотуллом и попадет в когти Бьярнхарда? Тогда он вернется в Хравнборг врагом — этой радости нам только недоставало! Если помнишь, одно время он был опасно близок с Йотуллом. Когда я думаю о том, как этой силой могли бы играть искусные и предательские руки Йотулла, у меня кровь стынет в жилах! Не Сигурд, а скорее Йотулл решает сейчас нашу судьбу. Чем дольше мы будем выжидать, тем больше у Йотулла возможностей победить.