Сигурд угрюмо потирал обожженное колено.
— У меня нет ничего ценного, кроме жизни, а ее ценность не так уж и велика, если вспомнить, что меня преследует морок, который во что бы то ни стало решил меня поймать. Ну да валяй говори, что ты задумал. Хуже, чем добровольно отдать меня на суд и месть льесальвов, ты уже не придумаешь.
Глаза Рольфа блестели.
— Не дай Бьярнхарду и Йотуллу завладеть тем, что сокрыто в шкатулке!
Эта вещь для них крайне ценна, а Хальвдан явно считал, что ее нужно держать подальше от этой парочки, иначе бы он не рискнул своей жизнью, придя сюда за тобой и шкатулкой. Мы запросто сумеем сбежать из Свинхагахалла, ведь до сих пор ты не делал никаких попыток побега.
Доберемся до Хравнборга и уговорим Миклу помочь нам найти Свартафелл. Если ты сумеешь как-то заменить Хальвдана — значит, его гибель была не напрасна.
Сигурд прислушался к воплям Бьярнхарда, который на чем свет стоит клял своих слуг и призывал к себе Слинга, не зная, что тот уже никогда не откликнется на его зов. Он подумал о сытной пище, тепле и уюте, к которым уже успел привыкнуть, о черной мощи Йотулла, которая неизбежно обратится против него, если он решится сбежать. Подумал Сигурд и о мороке, который преграждал ему путь надежнее, чем все в мире замки и запоры.
— Вдвоем, в снегу и мраке, нам не выжить, — сказал он наконец. — Ты все еще не можешь стрелять из лука, и мы оба не знаем заклятий, отгоняющих троллей. Мне кажется, безопасней делать вид, что мы следуем замыслам Бьярнхарда… да и не уверен я, что в Хравнборге согласятся принять за смерть Хальвдана виру, меньшую, чем моя кровь. Вспомни хотя бы Ранхильд.
Сигурд вздрогнул, охваченный странным чувством, что девушка в эту самую минуту думает о нем. Ужасно будет видеть ее врагом… Плетеный шнурок из волос Ранхильд вдруг показался ему не даром, а петлей на шее. Сигурд поспешно снял его и бросил бы в огонь, но пожалел колечко, которое было ему как раз впору на мизинец; да и запасная тетива еще никому не мешала, и Сигурд спрятал плетеный шнурок в карман.
Рольф отвернулся и долго глядел в огонь, не говоря ни слова. После долгого молчания он наконец сказал:
— Хальвдан был прав, говоря, что твой меч принуждает своего владельца совершать бесчестные дела. Первым было убийство Хальвдана, вторым, вероятно, станет моя смерть. Хотел бы я знать, Сигги, что станется с тобой… — Он ворошил кочергой угли, не поднимая глаз.
В душе Сигурд с ним согласился, но ничего не сказал. Ночь они провели, прислушиваясь к частым взрывам Бьярнхардова гнева и отмечая ход времени по смене часовых на полуразрушенных башнях, — стражники с топотом спускались по узкой лестнице и выходили через главный вход. Один раз Сигурд даже как будто различил радостное хихиканье Гросс-Бьерна и грохот копыт по входной двери… но это ему, скорее всего, приснилось.
После этого он и глаз не мог сомкнуть, хотя утренняя стража еще не сменяла полуночную. Сигурд оставил Рольфа, свернувшегося клубком в неудобной позе у очага, и пошел бродить по лабиринту подземной крепости Бьярнхарда, надеясь отыскать хоть какого-нибудь доккальва, который скажет ему, чем увенчалась погоня Йотулла. Лампа в его руках горела тускло, соломенный фитиль почти кончился, и встречались ему только шнырявшие по углам крысы да Бьярнхардовы гончие, которые потягивались и виляли хвостами, следуя за юношей по стылым коридорам. Раз или два Сигурду встретились слуги, тащившие вязанки дров, но они удрали с его дороги так же проворно, как и крысы, узнав в нем владельца проклятого меча. В самых глубоких и сырых погребах Сигурд отыскал лазарет, но там никто не был в состоянии с ним беседовать. Вчерашний налет льесальвов сильно пошатнул ряды Бьярнхарда, и это, без сомнения, добавило бешенства хромому ярлу.
Изрядно продрогнув, Сигурд вернулся в большой зал, где тощий старый раб разводил в очаге жаркий огонь, готовясь к утреннему выходу Бьярнхарда.
Старик подскочил, увидав Сигурда, и опасливо сообщил, что завтрак еще не готов, прибавив с тенью укора, что час, мол, ранний и никто еще не проснулся.
— Ничего, я подожду, — отвечал Сигурд. — Ступай займись своими делами.
Я послежу за огнем и подброшу дров, если понадобится.
— Это славно. Может, тогда, господин, тебя не затруднит впустить утреннюю смену? — с надеждой осведомился раб, потирая над огнем узловатые пальцы. — Они постучат.
Сигурд кивнул, и оборванец исчез в темном коридоре, оставив Сигурду возможность первым выяснить, в каком настроении будет Бьярнхард после того, как он всю ночь пил и воплями призывал к себе Йотулла и Слинга.
Ждать пришлось недолго — скоро утренняя стража подошла к дверям, топоча по снегу, и почтительно постучала. Сигурд открыл, и доккальвы, что-то проворчав в благодарность, гуськом вошли в зал. Последний вел с собой незнакомца в засыпанном снегом плаще.
— Говорит, что гонец, — сообщил доккальв Сигурду. — Вроде бы знает что-то про Йотулла, если не врет, конечно, — добавил он и ушел, мимоходом ткнув пришельца в бок луком и вожделенно глянув на огонь.
Посланец уселся у очага и стряхнул снег с плаща, чтобы подсушить его в гостеприимном теплом зале. Сигурд сел в кресло и подпер кулаками подбородок, тотчас забыв о гонце. Появились слуги и стали накрывать на стол. Едва они ушли, гонец отбросил капюшон и повернулся к Сигурду, который лениво разглядывал рукоять меча, пытаясь разобрать смысл в причудливой вязи рун. Наконец он поднял взгляд на гонца — и в тот же миг узнал хмурое и строгое лицо Миклы.
Глава 11
— Что тебе здесь нужно? — осведомился Сигурд, берясь за рукоять меча. — Хочешь погибнуть?
— Не больше, чем хотел этого Хальвдан, — резко ответил Микла. — Я пришел, чтобы вернуть в Хравнборг тебя и Рольфа. Прочие отправились вперед, чтобы доставить Хальвдана в ближайший Дом Исцеления.
— Так он жив? — вскрикнул Сигурд.
Микла пожал плечами:
— Быть может, частица жизни еще теплится в нем, но я мало надеюсь на благополучный исход. Где Рольф?
Сигурд кивнул в сторону коридора:
— Спит. Может, тебе лучше унести ноги, пока никто тебя не заметил? Если ты столкнешься с Йотуллом, он из тебя настругает лапши.
— Неважно. Ну же, Сигурд, неужели ты не хочешь отсюда выбраться? — Микла беспокойно оглянулся в сторону коридора.
— Я здесь не пленник, — отрезал Сигурд, правда не очень уверенно, потому что вспомнил морока. — И если уж я уйду отсюда, то не в Хравнборг, где мстительные альвы только и ждут, как бы взять с меня кровавую виру за Хальвдана! Я отправлюсь в Свартафелл, найду мастера, который сделал шкатулку, и попрошу открыть ее.
— Тогда я пойду с тобой. Если только это в моих силах, я не дам ни Бьярнхарду, ни Йотуллу завладеть тем, что хранится в шкатулке. Какая бы это ни была вещь, если один из них ее заполучит — судьба последних альвов будет предрешена.
— Судьба изгоев, хотел ты сказать, — поправил его Сигурд, поигрывая мечом. — Вы ведь все здесь альвы. Только похоже, что я заключил союз со стороной, которая побеждает и победит. Оглянись только по сторонам, сравни Свинхагахалл с тем, что творится в Хравнборге, — и ты поймешь, почему я не желаю отречься от своих привилегий ради сомнительной чести насмерть замерзнуть вместе с тобой по пути в Свартафелл. Даже если б нам удалась эта безумная затея, что проку вести заведомо безнадежную войну, защищая горстку мелких фортов вроде Хравнборга от мощи Свинхагахалла?
— Ага, значит, вот что! Ты выбрал сторону, которая с виду сильнее, даже не подумав, праведная это сторона или нет? Послушай, я довольно видел в Свинхагахалле, чтобы убедить тебя, насколько лучше нам в Хравнборге. Видел ли ты, чтобы там кто-то голодал или замерзал до смерти? Разве Хальвдан ел мясо, когда не было мяса для его воинов? Может, в его доме и нет изобилия, но и низостью там не пахнет. А Свинхагахалл, Сигурд, насквозь провонял низостью, и меня поражает, что ты не чуешь этого.
Сигурд раздражался все сильнее, особенно когда понял, что возразить тут нечего. Бьярнхард правил своими подданными так, чтобы те не могли выжить без его поддержки. Такой обычай сулил неисчислимые беды тому, кто попадал в немилость, — но Сигурд считал себя выше такого положения… во всяком случае, пока он не заслужил неудовольствия Бьярнхарда.