К полудню Сигурд вынужден был признать, что заблудился. И что зверски проголодался. Устав, он присел на первый попавшийся камень и нехотя сжевал пригоршню весенних травок, которые собрал, признав съедобными, — без особой, впрочем, надежды утолить голод. Самое разумное было, конечно, ждать, пока его найдут, но очень уж трудно истратить в праздности весь остаток дня, так и не заметив никакого знака, что Рольф или Микла отыскали его. Надеясь высмотреть их, Сигурд взобрался вверх по склону расселины, но увидел лишь протянувшуюся на многие мили холмистую зеленую равнину, иссеченную тысячью речек, озерец и ручейков, которых породил растаявший снег. До чего же тягостно было ощутить себя одиноким и ничтожным на этой бескрайней равнине!
Перед наступлением сумерек Сигурд принялся искать для себя пещеру на ночь, но, ко все возрастающему унынию, так ничего и не нашел. Он ковылял в сгущающихся сумерках, упорно разыскивая хоть какое-то убежище, в котором проще будет отразить нападение Гросс-Бьерна. Морок, который неотвязно крался следом, примерно на два поворота позади, как будто заметил его неудачу и, судя по зловещему хохоту, немало порадовался этому.
Наконец Сигурд кое-как втиснулся в тесный грот, вернее, в щель между двумя валунами, на которых сверху лежал третий, образуя что-то вроде крыши грота. Сигурд поспешно сгреб в кучу пару пригоршней хвороста и снова забрался в свое ненадежное укрытие. Он сунул руку в карман за огнивом… и наткнулся на пустоту. Остолбенев от неожиданности, он долго и бессмысленно глядел в никуда, пока до него не дошло, что теперь он почти что бессилен.
Сигурд яростно зашарил по карманам, лихорадочно оглядываясь, — вдруг да отыщется другой шанс на спасение? Однако у жалкой пещерки, в которой он укрылся, не было никаких преимуществ, да и в самой расселине искать подмоги можно было с тем же успехом, что и в пустыне. Сигурд крепче сжал в руке секиру и рукавом вытер пот со лба, понимая, что пришло время его последней схватки с мороком и уже неважно, что он к этой схватке не готов.
Гросс-Бьерн трусцой появился в поле зрения, навострив уши и победно размахивая хвостом, точно стягом. В угасающем свете дня было ясно, что он отлично знает о беспомощности Сигурда. Юноша заскрипел зубами и до слез пожалел, что нет при нем Бьярнхардова клинка-берсерка, — с тем мечом он мог бы сразиться с кем угодно и прикончить кого угодно. Морок остановился и принял церемонную позу, вызывающе фыркнув при виде Сигурда, вооруженного секирой.
Сигурд между тем с немалым раздражением следил, как его проказливая Сила дергает его же плащ, хлопая полами. Сила толкала его, точно озорной козленок рожками, и даже метко попала в него несколькими мелкими камешками, чем разъярила Сигурда до такой степени, что он впрямую обратился к ней:
— Всю мою жизнь я не видел от тебя ничего, кроме неприятностей, и сейчас, когда мне предстоит погибнуть самой лютой смертью, ты по-прежнему мучаешь меня! Дурацкое, бессмысленное ты злосчастье — и ничего более. Вот умру я — не над кем будет тебе издеваться! — Он ненадолго оторвал взгляд от Гросс-Бьерна и сердито огляделся, точно в поисках незримого существа, которое дергало его за бороду.
Гросс-Бьерн между тем сделал несколько изящных шагов, словно пританцовывал, игриво склонив набок среднюю голову и скалясь в жутком предвкушении. Сигурд шагнул к нему, взвешивая в руке секиру. Вдруг порыв ветра щекотнул его щеку — и камень размером с кулак стукнул морока между глаз правой головы. От неожиданности Гросс-Бьерн тяжело плюхнулся на хвост, и тут же второй камень с размаху ударил его в грудь с оглушительным стуком. Тварь взревела от боли и ярости, заплетающимся шагом отступая от Сигурда. Он напряженно озирался, но так и не увидел, кто бы мог бросить эти камни. Морок вдруг ринулся на него, взрывая копытами мягкую землю и расшвыривая комья. Сигурд пригнулся, готовясь к стычке, но и на сей раз он был спасен потоком камней, хлынувшим сверху.
Гросс-Бьерн отпрянул, увертываясь от камня размером с бочонок, и попал под залп мелких камешков; спотыкаясь вприпрыжку на катящихся булыжниках, морок шлепнулся на бок — в озерцо, натекшее у подножия небольшого водопада. Пока он выбирался оттуда, в воздухе с убийственной меткостью просвистели еще несколько камней — одни пробарабанили по ребрам, другие по макушкам. Крупные валуны нехотя выворачивались с насиженных мест и неуклюже катились вперед, точно стремясь отрезать мороку обратный путь, с грохотом сталкиваясь и высекая искры. Гросс-Бьерн в несколько отчаянных прыжков одолел эту преграду и безумным галопом помчался вниз по дну расселины под ливнем грозно свистящих камней.
Когда скатился последний валун, Сигурд медленно оглядел груды камней, в беспорядке рассыпанных у его ног, растрескавшихся, с изорванными клочьями зеленого мха.
— Ничего не понимаю, — задиристо сказал он в притихшую темноту, — но все равно — спасибо.
Сила мягко подтолкнула его, и вдруг Сигурд ощутил, что больше не одинок, — ощущение было теплое и приятное. Он знал, что больше ему не нужно прятаться в тесной пещерке, и потому бесшумно выбрался на дно расселины, велев Силе отыскать Рольфа и Миклу. Она ответила легким толчком вверх по течению ручья, который тек по дну расселины, и Сигурд зашагал вперед, часто оглядываясь в поисках Гросс-Бьерна.
Луна в эту ночь светила в полную силу. Гросс-Бьерн почти неслышно крался за Сигурдом, предусмотрительно держась подальше от его Силы. Как ни был Сигурд утомлен и измотан, он не мог отказать себе в удовольствии двигать предметы взглядом; устремленная мысль запускала булыжники в Гросс-Бьерна с силой и меткостью катапульты. Он не знал пока, в какую именно минуту Сила подчинилась его воле, но подозревал, что произошло это в тот самый миг, когда стало ясно, что он погибнет, если хоть что-нибудь не случится. Теперь Сила успокаивала его опасения, направляла ноги так, чтобы они не могли поскользнуться, и уверяла Сигурда, что он непременно отыщет Миклу и Рольфа, — скорее всего, они ищут его в верхней части расселины.
Так что Сигурд чувствовал себя донельзя уверенным и сильным, когда обогнул крутой поворот ручья… и в этот самый миг кто-то — или что-то — беззвучно вырос перед ним как из-под земли и обхватил его громадными волосатыми лапами. Сигурд вырвался, едва сдержав вопль ужаса, и отбежал несколько ярдов по дну расселины, покуда не сообразил, что, собственно, никто за ним не гонится. Тяжело дыша, он остановился и оглянулся.
— Эй! — окликнул его слабый голос. — Есть здесь кто-то — не драуг, не плод моего воображения? Должно быть, почудилось, — добавил говоривший с тяжелым вздохом, который перешел в стон. Сигурд услышал, как звякнула цепь.
— Кто там? — нарочито грубо окликнул он.
— Благодаренье высшим силам, не почудилось! Эй! Помогите! Я попал в ловушку и с радостью заплачу тебе, если только ты меня освободишь!
Пожалуйста, помоги мне. Я уже три дня здесь торчу и едва не умер с голоду.
Хуже того — вот-вот появится тот, кто устроил ловушку, и тогда мне уж точно конец. Поверь мне, я ничего такого не сделал, чтобы заслужить позорную смерть! Никогда в жизни я не совершал насилия, и для моего достоинства нет большего оскорбления, нежели умереть, как обычный тролль.
Сигурд с изумлением прислушивался к этой речи. У говорившего был хриплый и довольно ворчливый голос, который напомнил ему обидчивых и балованных ветеранов Хальвдана, любивших просиживать вечер у очага в большом доме и хвалиться былыми победами.
— Кто ты? — спросил он, подходя ближе. — И в какую ловушку попал?
— Зовут меня Гриснир, а ловушка, само собой, на тролля! — нетерпеливо отозвался голос. — Больше я о ней ничего не знаю — только то, что застряла нога и болит неимоверно. Если не желаешь мне помочь — уходи, не мучай меня надеждой на спасение! Уходи, и я буду мучиться! — Гриснир испустил жуткий стон и снова забряцал цепью.
Сигурд решил, что вряд ли чужак нападет на него, если у него нога застряла в ловушке, и осмелился подобраться еще ближе, чтобы приглядеться к нему. Он настороженно выглянул из-за валуна — и увидел громадного тролля, который восседал посреди расселины; некое хитроумное приспособление впилось в его ногу.