На Корбольда смотрели десятки глаз и ждали его решения. А Корбольд смотрел на свою семью. Его девочки уже оправились и поднялись на ноги. Мать обняла их, и теперь они стояли плечом к плечу, смело глядя перед собой, а на их лицах сверкали белозубые улыбки. Он подбирал слова, которые было бы уместно сказать сейчас, но жена опередила его. Она переглянулась с девочками, девочки ответили ей едва заметными кивками.
— Ты знаешь, что делать, милый, — просто сказала она. — Мы готовы и будем ждать тебя на небесах…
В глазах некроманта вспыхнуло изумление и ярость, в ту же секунду на месте трех женщин взвилась черная воронка, впитавшая их жизни и разметавшая их плоть на куски. Кровь окрасила черный дым багровыми красками, некромант уже скрывался в портале, когда в бессильной ярости Корбольд Неистовый кинулся к нему. Последнее средство, которое использовали только боевые маги-смертники — двухстороннее заклинание, Корбольд метнул уже в схлопывающийся телепорт. Кисть осталась по ту сторону, а обессилевшего мага откинуло назад, залитого своей и чужой кровью, на руки соратников… На него смотрели как на икону, как на святого мученика, пожертвовавшего семьей ради всеобщего блага, и никто даже не догадывался, что он просто не успел выкрикнуть тогда — Я СОГЛАСЕН! ОТПУСТИ ИХ И СТУПАЙ КУДА ХОЧЕШЬ!!! Не успел… секунды не хватило, какой-то секунды…
В немом отупении от горя он провел больше недели. Его дом осаждали члены Ковена. Его убеждали, что необходимо искать некроманта по горячему следу, и только он может отследить СВОЮ плоть, исчезнувшую в том проклятом замешанном на крови телепорте. Он отказался. Потеря семьи все расставила на свои места. Корбольд не был больше Неистовым. Он тихо ненавидел идеи Всеобщей Справедливости, лишившие его самых дорогих ему людей — его любимых девочек… Он потерял силу и теперь вряд ли дотягивал до четвертого ранга, но самое главное — он потерял волю к жизни…
В какой-то момент ему стало невыносимо находиться среди вещей и людей, напоминавших ему о его потере, и тогда, сотворив телепорт, Корбольд надел личину своего ученика, юного Корнелиуса, погибшего в битве с некромантом, и шагнул в неизвестность… Долгие годы, меняя места и страны, он носил личину, постепенно старя ее и подгоняя под свое постаревшее за один день лицо, долгие годы он ночами вел диалог сам с собой, решая задачу с одним неизвестным, и каждый раз ответ был один — он один виновен во всем, что произошло. Одна секунда сомнений убила в нем радость. Силы возвращались неохотно, спустя сто лет он дорос до второго ранга и решил на этом остановиться. На тот момент он осел в Багванне и впервые за век почувствовал потребность в близких людях. Корнелиус, а теперь его знали только под этим именем, женился на лишенной магии женщине, которая родила ему сына — Прима. И опять судьба сыграла с ним злую шутку. Его жена была набожной и вслед за духовными наставниками повторяла, что продлевать жизнь с помощью магии грешно, на все воля Его… Она умерла в возрасте чуть больше сорока лет от нелепой болезни, с которой легко бы справился даже слабенький маг-целитель…
Радовало лишь то, что сын, наделенный сильным даром и оказавшийся мультиталантом, не был заражен материнскими идеями, успешно постигал магические науки и сам заботился о своем здоровье. Он был настоящим книжным червем, его единственный сын, он задался целью вернуть отцу руку — и справился с поставленной задачей. Это был прорыв в науке и магии, о сыне придворного мага заговорила вся столица, а к Корнелиусу потянулись ученики. Вот тогда-то в его жизни и появился Корбин — идеалист и самоучка, рвавшийся в бой и на подвиги, он так напоминал его самого в юности, что старику стало страшно за мальчика — за те невзгоды, которые может навлечь на него его характер… Он старался посеять в нем зерно рационализма, посеять росток цинизма и взрастить на них инстинкт самосохранения… И, похоже, перестарался…
Повзрослевший и заматеревший Корбин пугал его своей бескомпромиссностью, у него не было идеалов, свойственного юности стремления к романтике… Он был идеальным механизмом по созданию благоприятных условий для себя самого, и Корнелиус даже иногда недоумевал, отмечая в нем преданность тем немногим людям, которых он ввел в круг «своих». Он был идеальным другом для его сына, любимым учеником для него самого и бессовестным шалопаем для бессменной Полин, а также родным для всех них человеком. Теперь Корнелиус сомневался, надо ли было ожесточать неокрепшую душу ученика. Он был жизнеспособен, и даже слишком, но многие человеческие чувства так и остались ему недоступны…
Когда первые лучи восходящего солнца осветили кабинет, тот, кто называл себя Корнелиусом Айнорским, решительно встал и направился к магическому зеркалу. Он и так потерял непростительно много времени, пытаясь найти выход. Сам он был бессилен, и единственным человеком, способным помочь спасти девочку от гибели, был Корбин. Решение принято, теперь нельзя терять ни секунды. Что значит одна секунда, когда речь идет о жизни близких, он уже знал…
Джурайя
«Меня переполняет чистая сила! Она бурлит во мне, вызывает эйфорию и пьянит ничуть не хуже того вина с пузырьками, которое мы пили как-то раз вечером у Корнелиуса… Сила струится по жилам, пробуждая тело. Я не знаю, как называется место, на котором я сижу… то есть я знаю, как называется место, на котором я сижу. Я не знаю, как называется ТО место, на которое водрузили место, на котором я сижу… Вот. Как-то так. Цень стал очень странным. Мы вышли из портала в сотне метров от какого-то строения. Оказалось, что это заброшенная часовня. Первым делом он усадил меня на этот плоский камень посреди зала и велел не вставать. А потом он начал творить такое, что мурашки по спине бегают…»
Гроссмейстер
«Ну вот и все. Девочка сидит на алтаре Единого… Хе-хе, алтарь Единого… А до того — алтарь Тона, еще раньше — Зверобога, а чьим алтарем этот темный, похожий на могильную плиту камень со все еще сохранившимися следами от желобов для стока крови, был раньше — вообще неизвестно. Сотни, а может, и тысячи людей расстались на нем со своими никчемными жизнями. Бесполезно расстались, хотя… Есть подозрение, что первыми это место под свое капище облюбовали великие некроманты прошлого — здесь, принося в жертву людей с магическими способностями, они выпивали их силу, многократно усиленную этим местом… Бездари, это все — лишь на миг, на одну зарядку, хотя, конечно, их опытом Великий Гроссмейстер не пренебрежет и воспользуется.
Вокруг часовни ходит охрана — Гроссмейстера, охрана, неуязвимая для магии и способная на многое в рукопашной. Зомби, скелеты, а главное — куклы, — лишенные воли люди, смысл жизней которых лишь в служении ЕМУ. Но задача охраны — лишь задержать тех, кто придет за девчонкой, если они явятся раньше времени. Хотя почему „они“? Придет только один — глупый граф, возомнивший себя героем. Не сможет не прийти — это ведь так, хе-хе, неблагородно. Из него брызжет сила, которой он, если вдуматься, совершенно не умеет управлять. На этом алтаре он отдаст силу Гроссмейстеру… Но это все ерунда. Даже если де'Карри смалодушничает и не придет — сил уже достаточно, и даже в избытке. А главное — вот он, его главный козырь, Джурайя, живой боевой амулет. Сидит на алтаре, в самом центре пересечения магических потоков, заряжается, впитывает силу. Три, максимум четыре дня — и она выйдет на свой максимум. Она уже была почти на максимуме, но проклятый Корнелиус заставил ее сбросить большую часть накопленной силы… Неважно, здесь резерв восстанавливается быстро. То, что в другом месте не получить и за два-три месяца, здесь девчонка накопит за два-три дня.
Единственный минус — это то, что вокруг почти нет живых, от которых можно получить силу, а сам он в этом месте может обеспечить себе лишь минимальную подпитку. Этой энергии достаточно, чтобы поставить защиту, но для атаки ее уже не хватает. Однако это не страшно — того, что уже накоплено, для любого сражения должно хватить с избытком. К тому же за те тысячу с лишним лет, которые этот мир не слышал о некромантах, способы защиты от некротических заклинаний были давно и прочно забыты. В последнюю схватку с Ковеном я ломал этих „высших“, не напрягаясь. Как жаль, что не хватило тогда энергии. Если бы не тайная союзница, которая в последний момент сумела отвлечь внимание Корнелиуса и помогла открыть портал, я бы не вырвался тогда живым…