Но уже через несколько мгновений восхищение Энеаты сменилось тревогой. Что-то было не так. В глазах людей, суетящихся вокруг, юная асу видела страх и тоску - эти чувства явно пытались скрыться за масками забот, но всё же не увидеть их было сложно.
- Дядя Харат, - позвала Эне, подбегая к купцу, разговаривавшему с работником. - Что-то случилось?
- Скверные новости рассказывают. Тут были воины Идшара, приходили за данью, а кто-то покушался на жизнь байру Асахира. Убили его друга.
- Ужасно, - Энеата почесала подбородок. - Но почему грустят простые люди?
- Говорят, Асахир мстителен, - отозвался не Харат, а его собеседник. - Как бы Идшар не пошёл войной на Энаран...
- Но дань же они получили? Эсин Идшара вряд ли разрешит...
- Асахиру и эсин не указ... - пожал плечами работник, а Харат перебил его, сердясь:
- Эне, не мешай! Ты можешь молча подождать, пока я закончу?..
Она дождалась, пока купец закончит говорить с тем человеком, перебранится со всеми носильщиками и пересчитает брёвна, перегруженные с судна на телеги. Повозки, запряжённые волами, потащили ценную древесину по широкой мощёной дороге к стенам домов впереди; Эне, повинуясь жесту торговца, зашагала рядом с ним.
Чем дальше они продвигались от порта, тем явственнее восторг вновь вытеснял тревогу в душе и во взгляде Энеаты. Улицы города утопали в сочной зелени и пышных цветах; статуи, каналы и каменные чаши с водой украшали каждый поворот, каждый дворик. Пёстрое множество людей расхаживало по Энарану; спешно сновали носильщики с мешками и корзинами, мелькали торопящиеся по поручениям рабы, с важным видом шествовали в сопровождении многочисленных слуг богачи и вельможи, облачённые в пурпурные одежды, щедро увешанные золотом и покрывавшие мудрёные причёски белоснежным виссоном; строго глядели на прохожих стражники, носящие на плащах знамёна Ирутара, божества-покровителя Энарана; вещали со ступеней изысканно украшенных храмов жрецы, что-то пылко доказывая праздным слушателям.
Энеата успела осмотреть многое, поскольку Харат сперва доставил товары в свой дом, затем решил отдохнуть и отобедать; неторопливо поев, торговец наконец повёл Энеату к дому судьи Арнунны, где девушке, вопреки ожиданиям, предстояло пробыть совсем недолго.
Глава 3. Погребальный костёр Энарана
Эсин Алуганг всем своим видом выражал глубокую скорбь и сочувствие. Это выражение стремилась подчеркнуть и белоснежная траурная туника, и несмазанные маслом волосы. Колесница примчала его в лагерь идшарцев на рассвете, вскоре после того, как весть о смерти асу Кангара долетела до военачальника Асахира.
- Байру, - великий эсин богатейшего из городов Дарфии приветствовал воина Идшара поклоном, но это не удивило никого из присутствующих в шатре. - Мне сообщили о твоей потере. Весь Энаран скорбит вместе с тобой.
Тело молодого лекаря Кангара, всегда сопровождавшего Асахира во всех походах, теперь лежало на сложенном из тростника и кедровых досок возвышении у входа в шатер. Воины Идшара, подходившие попрощаться с товарищем, бросали у его ног золото, стекло и драгоценные заморские пряности. Так прощались с величайшими из воителей, и так байру Асахир повелел прощаться со своим побратимом.
У подножия одра покоились тела стражников, не сумевших уберечь Кангара от клинка наёмника. Эсин Алуганг, градоправитель Энарана и верховный жрец божественного пахаря Ирутара, прибывший в стан Асахира, невольно поежился, оглядев раны на трупах убитых - судя по всему, они не дожили до суда и положенной обычаем казни. Вопрос, заданный энаранским градоначальником сопровождавшему его идшарскому воину, подтвердил недобрые мысли - воин только кратко сообщил, что "байру скор на расправу".
- Слышу и принимаю, - ритуальной фразой отозвался на соболезнования Асахир. Военачальник сидел на расшитом ковре, задумавшись о чём-то своём и не думая вставать и приветствовать знатного правителя.
- Я отправил два десятка стражей на поиски злодея. Мы найдём его, байру, и погибший будет отомщён.
Асахир поднял взгляд. Ледяная усмешка, коснувшаяся губ воина, заставила эсина Алуганга вздрогнуть.
- О, Кангар будет отомщен, в этом ты можешь не сомневаться, эсин.
Асахир произнёс это очень тихо, но каждое слово отчётливо осело в мыслях энаранского градоправителя. Алуганг на мгновение смутился, затем продолжил заготовленную речь:
- Увы, не в моей власти возместить твою потерю, байру. Но я надеюсь, что твоя скорбь не отменит назначенных переговоров.
- Мы покидаем твой город, эсин. Праху Кангара должно покоиться на родной земле...
- Я понимаю. Это священный долг, байру.
- Но означенную дань мы заберём с собой сейчас.
- Разумеется, байру. Я пошлю за ней сейчас же.
Эсин покинул шатёр, сопровождаемый пристальным взглядом байру. Но сразу после его ухода вошёл молодой воин и сообщил, что ещё кое-кто желает видеть идшарского военачальника. На молчаливый вопрос во взгляде байру воин ответил:
- Какой-то раб, он говорит, что был ночью во дворце. Говорит, есть что рассказать.
- Приведи, - заинтересованно протянул Асахир.
- Байру, это может быть опасно. Дай я поговорю с ним, - вмешался один из приближённых, немолодой воин в богатом облачении.
- Нет.
- Что, если его подослали убить тебя?
- Здесь? Сейчас? - снисходительно усмехнулся Асахир. - Среди моих воинов?
Тот потупил взгляд.
В шатёр незнакомца всё-таки втолкнули, словно забыв, что он пришёл сюда по своей воле. Пошатнувшись, он устоял на ногах и, оглядевшись по сторонам, отметил взглядом байру Асахира. Молодой человек, небогато одетый, взъерошил рукой волосы и произнёс, низко кланяясь:
- Да хранят вас все боги, добрый господин.
- Кто ты и с чем ты пожаловал? - спокойно отозвался Асахир.
В глазах пришедшего сверкал странный, едва заметный огонёк обиды. Он нервно и затравленно озирался по сторонам, хотя старался казаться гордым, задирая кверху подбородок.
- Меня называют Кимом, рабом эсина Алуганга, - губ пришельца коснулась горькая, болезненная усмешка. - Я пришёл рассказать вам, господин, о той ночи, когда погиб ваш друг. Рассказать, кто повинен в этом.