Разумеется, тот разбирался в звездах. Умел высчитывать их местоположение и трактовал, как умел. Но при этом Саниязи утверждал, что получает сообщения от духов, обитающих среди звезд, и требовал, чтобы этим сообщениям безоговорочно доверяли.
— Ты ведь не жрец, — говорил ему Шлока. — Как ты можешь настаивать на своей правоте? Боги не разговаривают с тобой! Не вводи повелителя в заблуждение, это опасная игра. Опасная не только для тебя — твоя жизнь, в конце концов, немногого стоит! — но для раджи и всех нас.
Темнея лицом, Саниязи шипел:
— Просто ты завидуешь мне, Шлока.
— Было бы чему завидовать! — смеялся Шлока. — Я свободный человек. Даже если завтра я заслужу немилость раджи, я все равно останусь самим собой, и у меня будут моя свобода, мои мысли, мои джунгли, моя лошадь… — А большего мне и не требуется. Но что останется от тебя, Саниязи, если вынуть тебя из твоего парчового халата?
Тот хмурился и — Шлока ясно видел это — мысленно клялся устроить своему противнику тяжелую жизнь.
Не поворачиваясь к вошедшему, раджа Авенир произнес:
— Говори.
Шлока хранил молчание. Ни одно слово, самое требовательное и резкое, не выразило бы его желания более определенно, нежели это молчание. Никто не двигался с места, но Шлока, несмотря на приказание раджи, продолжал безмолвствовать. И тогда звездочет встал и, отчетливо печатая шаги, покинул комнату.
Раджа медленно повернул голову и глянул на неподвижного Шлоку.
— Ты обидел преданного мне человека, Шлока. Теперь ты можешь наконец говорить? Я слушаю тебя.
Шлока не опустил взора:
— Досточтимый раджа, твои враги напали на караван, который вез к тебе твою будущую жену…
— Знаю! — оборвал раджа Авенир. — Знаю! Та, которую я должен был объявить перед всеми возлюбленной супругой, матерью наследника, — погибла, и вместе с нею… вместе с нею…
Его лицо почернело от горя, темные круги залегли под глазами, глубокие скорбные складки протянулись вдоль рта.
— Мне уже сообщили, что все убиты! — Словно поднимая неимоверную тяжесть, выговорил он эти слова. — Все убиты, все… И моя жена, и мой сын…
Раджа замолчал, боясь, что голос его оборвется.
И тогда Шлока еле слышно проговорил:
— Мне удалось спасти его…
Вихрем раджа вскочил на ноги, но не к Шлоке бросился он, а прочь от него, к стене, как будто увидел нечто, насмерть его перепугавшее. Холодное дыхание судьбы обожгло лицо Авенира. Как может мудрец оставаться таким спокойным, таким бесчувственным? Он, оказавшийся в самом центре страшной бури, он, предвидевший грозу и переживший ее…
Одна только мысль о близости богов, о свершении великой судьбы страшила робкого книгочея Авенира. Он отшатнулся от Шлоки, как от самого страшного своего врага, прижался спиной к каменной стене, чувствуя лопатками надежную опору, тяжело задышал.
— Ты его спас? Ты спас моего сына, Шлока? Но как тебе удалось это?
— Тише.
Медленно, очень медленно Шлока приблизился к владыке и, откинув полу халата, показал ему спящего мальчика. Не веря глазам, раджа протянул к младенцу руки, взял его, прижал к груди. Мальчик вздохнул во сне. Наклонив лицо, отец вдохнул чистый запах его кожи. Темные волоски на темечке слиплись от пота, но и от них пахло молоком.
— Как отблагодарить тебя, Шлока? — подняв глаза, полные слез, прошептал раджа. — Чем? Золотом, серебром, драгоценными камнями? Скажи!
Шлока качнул головой и ответил ему так же, как недавно — Аурангзебу:
— Я привык путешествовать налегке, владыка.
У Шлоки не было одной мудрости для врагов и другой — для друзей; он не привык разделять себя на половинки.
Раджа не мог принять отказа от человека, оказавшего ему бесценную услугу, и Шлока хорошо знал об этом. Он даже знал, как распорядится своим правом на награду — у него имелось время хорошенько поразмыслить над этим.
Раджа Авенир еще раз взглянул на спасенного сына и молвил:
— Я не могу отпустить тебя просто так, Щлока. Тебе не нужно золото и драгоценные камни — но что тогда? Проси о чем хочешь, и я исполню любую твою просьбу. Клянусь тебе в этом!
Шлока все медлил с ответом. Испытующе рассматривал раджу, словно пытаясь проникнуть в самые глубины его души. Искренен ли сейчас раджа Авенир? Действительно ли готов исполнить любую просьбу своего мудреца? Или это просто красные слова, обычные в вежливом разговоре? Некоторые владыки именно так и поступают: сперва — «проси о чем хочешь», а потом — «но только не об этом, и не об этом, и не об этом…»