Похоже, Шлока думал о том же самом. Во всяком случае, он остановился, окруженный врагами, и скрестил на груди руки. Еле заметная улыбка проступила в углах его губ.
— Я не хотел бы, чтобы ваши дети проклинали меня, — в конце концов негромко произнес мудрец и снова сел в седло.
Окруженный врагами, Шлока молча двинулся в путь. Конан ехал следом. Он уже чувствовал, что ввязался в приключение, и не хотел теперь упускать ни одной мелочи, ни одной детали. Долгие годы странствий приучили его наблюдать и запоминать. В конце концов, много раз подобная наблюдательность спасала ему жизнь! Джунгли сомкнулись за спиной у всадников. Едва различимая среди деревьев дорога вела их в глубину зарослей. Конан видел под копытами лошади только траву, но то и дело до его слуха доносился стук: кони ступали по мощеной дороге. Плиты почти целиком заросли травой, и все же каменное покрытие дороги то и дело выходило на поверхность. Затем дорога стала лучше. Чаща расступилась, и, точно праздник — внезапно — перед путниками открылся великолепный город Калимегдан.
Высокие витые башни тянулись к небу. Стены были покрыты причудливой резьбой. И лишь за стенами лепились маленькие хижины из тростника и глины — жилища бедняков. Контраст между дворцами вельмож и обиталищем простолюдинов был так разителен, что можно было подумать, будто здесь обитают два разных племени с совершенно различными обычаями.
Большой храм, посвященный богине Кали, выглядел роскошным даже по сравнению с дворцом самого Аурангзеба. Позолоченные статуи и стены из белоснежного мрамора, привезенного издалека, фонтаны со сладкой водой, цветущие розовые кусты — все это ласкало взор. Дорожки перед храмом были посыпаны ярко-оранжевым песком. На одной из дорожек отпечатались следы босых ног.
Сразу за храмом находился дворец раджи, а перед ним — большая площадь, с двух сторон отгороженная аркадами большого крытого рынка и караван-сараев. Здесь же, как подозревал Конан, размещались и рабские бараки, сейчас наглухо запертые: день был торговый, но продавали здесь сегодня не людей, а коней.
Все широкое пространство площади было заполнено лошадьми. Целое море превосходных скакунов переливалось перед потрясенным взором. Лоснящиеся шкуры подергивались в попытке избавиться от насекомых, шелковистые гривы свисали до самой мостовой, царственные хвосты чуть приподняты. Взгляд поневоле разбегается — невозможно остановиться на каком-то одном коне среди этого великолепия!
И надо всем, перечеркивая часть неба дерзким зигзагом, вился длинный узкий флаг ярко-синего цвета, вырезанный в виде дракона. Он был вздернут на высоком древке, установленном перед большим балдахином. И флаг, и роскошь балдахина, и высокий трон из резного белого камня — все это не позволяло сделать ошибку, предположив, что здесь приготовлено место для самого повелителя Калимегдана, раджи Ауранзеба. Он явится, чтобы принять участие в торгах — совершить первую покупку и тем самым открыть ярмарку.
Конан с интересом рассматривал балдахин. По белой шелковой ткани неслись, завиваясь в полете, крылатые драконы, похожие на облака, пронзенные копьем и скорчившиеся от боли. Тот же узор повторялся на спинке трона.
Всадники остановились перед шатром. Кони толкались кругом, напирая друг на друга плечами. Несколько оборванных пастухов с чумазыми лицами наводили в табунах порядок.
Раздался длинный гнусавый звук трубы, и на площади показался владыка Калимегдана. Конан уставился на него. То был рослый широкоплечий человек средних лет — из тех, кто нескоро состарится и даже в семьдесят будет выглядеть молодцом и воином, с которым необходимо считаться.
Стража состояла всего из двух десятков человек — высоких пехотинцев в тяжелых позолоченных кольчугах до щиколотки. Они были водружены алебардами, и узоры, которыми было украшено лезвие алебард, сверкали на солнце.
Ауранзеб прошествовал к своему месту и уселся на трон — неподвижный, закованный в роскошный свой халат, странно-неживой, как будто бы не был человеком, но при жизни превратился в божество, имеющее лишь отдаленное сходство с человеком.
Сразу же его окружила свита — советники, стражники. Эти выглядели обычными людьми, из плоти и крови, но повелитель казался воистину сошедшим с небес. Различие между ним и прочими людьми — как между драконами, что мчатся по шелкам шатра, и лошадьми, что мирно бродят по пастбищу, выщипывая из земли сочную траву.
Низко-низко склонился Шраддха перед владыкой.