Не в силах говорить, она кивнула.
Джерико засмеялся, лаская ее в едином ритме с ее движениями. Он обожал то, как она прикусывала губу, ускоряя их. Он так сильно жаждал кончить, что мог даже чувствовать это желание на языке, но не хотел, чтобы все закончилось. Он желал остаться в ней навсегда.
Почему секс так короток?
Стиснув зубы, он пытался отсрочить свою кульминацию, но когда она забилась в освобождении, Джерико сдался. Откинув голову назад, он вскрикнул, испытывая собственный оргазм.
Проклятье…
Он толкнулся так глубоко, как смог, и его тело взорвалось от удовольствия. О, да, она стоила ада и даже больше. И он продал бы душу за то, чтобы вечно мог оставаться с нею здесь.
Будь ты, проклят, Зевс. Тем не менее, он сам постелил себе постель и ляжет в нее.
Ради Дельфины. Он никогда не сможет отвернуться от причины, по которой заключил договор. Он сделал это ради нее, ради нее одной…
Она всегда оказывалась права. Иногда люди действительно совершали поступки ради других, не ожидая ничего взамен.
Любовь — реально существующее чувство, и он ощущал это каждой своей частицей. Ему только необходимо знать, что она счастлива. И этого достаточно.
Я самый распоследний глупец.
Но не смотря на вопли его сознания, он не жалел о том, что сделал. Именно это она старалась объяснить ему, и только испытав все сам, он, наконец, понял.
Его мать ошибалась. Ненависть не была самой сильной эмоцией. То, что он чувствовал к Дельфине, придало ему больше мужества и больше решимости, чем вся ненависть, которая его развратила. Ради этого стоило жить.
Не ради мести и, определенно, не ради ненависти.
Он жил ради ее любви.
Дельфина, вздыхая, склонилась к нему. Она положила голову ему на грудь, и пока тело успокаивалось, слушала биение его сердца. Руки Джерико крепко обнимали ее, позволяя чувствовать себя защищенной и, как ни странно… любимой. Она была не настолько глупа, чтобы надеяться, что его это интересовало.
Он думал о любви, как о слабости, которую с презрением отвергал. Если бы только она могла заставить его понять, что чувствует к нему.
Но этому не суждено сбыться. Она могла лишь мечтать о том, чтобы Джерико любил ее так же, как ее родители любили друг друга. Даже теперь она помнила, как рыдала ее мать, когда умер отец.
Ей было тринадцать, когда он подхватил заразу и мучился несколько недель, в то время как ее мать изо всех сил старалась его вылечить.
Отец угас в середине ночи. Утром она была разбужена криками матери. Потребовалось трое мужчин, чтобы оторвать ее от тела супруга, и ничто не могло ее утешить.
Мать прожила всего лишь полгода, перед тем как сама поддалась болезни. Во всяком случае, так сказали Дельфине. Но она знала правду. Ее мать сама пожелала умереть, не в силах жить без любимого мужа. Что бы Дельфина ни делала, мать оставалась безутешной.
«Однажды ты найдешь любовь, дочка. И тогда поймешь. Я только надеюсь, что когда она придет к тебе, вы проживете вместе много десятилетий и вместе состаритесь». Это были последние слова, сказанные ей матерью.
Арик забрал ее спустя три дня.
Со дня прибытия на Исчезающий Остров Дельфина потеряла надежду понять то, что так отчаянно старалась объяснить ей мать.
И когда, наконец, это случилось, она нашла любовь в самом неожиданном из всех мест. В объятиях бога ненависти…
Кто бы мог представить?
Она подперла голову рукой и посмотрела в его красивые глаза:
— Это было невероятно.
Он мягко усмехнулся и пальцами расчесал ее спутанные волосы.
— Я почти уверен, что ты меня вывела из строя.
Она резко поднялась, обеспокоенная тем, что он подразумевал.
— Что? Я тебя ранила?
— Нет, просто я слишком удовлетворен, чтобы двигаться.
Она вернула ему улыбку.
— Ты неисправим.
Руки Джерико обвились вокруг нее и стиснули так крепко, что Дельфина запротестовала. Никогда он не чувствовал себя так, как сейчас, находясь рядом с другим существом.
Не существовало ни ярости, ни боли.
Только она.
По крайней мере, до того, как за дверью что-то загрохотало. Он услышал разгневанные голоса и звук, похожий на звон разбитого стекла.
Вспышка злости разрушила его с трудом завоеванный мир.
— Мне бы следовало знать, что я слишком быстро успокоился, — проворчал он, одеваясь.
— Давай хотя бы надеяться, что это не галлу.
Он бросил на нее сердитый взгляд. Тон голоса Дельфины говорил, что по ее представлению, только это могло быть самым худшим.
— Почему? Они не все такие плохие, вонючие и мерзкие, чтобы их вот так сразу убивать.
— Точно, это мой пунктик. — Она оделась и встала рядом с ним у кровати.