Действуя предельно осторожно, умело орудуя рулем, парусами и веслами, экипаж черной галеры под руководством капитана Барима добился намеченного: «Ятаган» поплыл бок о бок с флагманом.
Дальше командовать должен был Тонгор.
Могучий воин Патанги предложил скорректировать начальный план и не рисковать сразу всем кораблем. Не удайся им первая атака — второго шанса у них не будет. Поэтому Тонгор приказал Бариму держаться поблизости от «Красного Волка». Он же решил рискнуть и малыми силами выполнить задуманное. Вдвоем с Чарном Товисом они проплывут разделяющую два корабля сотню ярдов воды и, забравшись на борт флагмана, попытаются незаметно сбросить в воду или разбить лампу безумия и, если повезет, дьявольский аппарат, от которого расходились клубы тумана. Если же за оговоренное время им этого сделать не удастся, то тогда Барим должен будет подойти к «Красному Волку», взять его на абордаж и закончить начатое.
Капитан, поворчав, неохотно согласился. По его разумению, нет ничего лучше прямой атаки, а все эти осторожные вылазки — только трата времени. Но повелитель Запада был и его повелителем, и Рыжебородому ничего не оставалось, как подчиниться, хотя в глубине души он по-прежнему представлял себе лучшим вариантом протаранить борт флагмана золоченым носом галеры, броситься на палубу вражеского корабля и в бою покончить с Белшатлом, заодно уничтожив его чудовищные машины. Но ничего не попишешь: приказ есть приказ.
Все было готово. Барим подвел «Ятаган» на нужное расстояние к «Красному Волку». Тонгор скинул плащ и тяжелые сапоги, которые сильно стеснили бы его движения в воде, потянув своим весом ко дну. Затем, взяв у капитана запасную кожаную перевязь, Тонгор приладил ножны Саркозана так, чтобы рукоять меча торчала у него из-за плеча, а сам меч висел вдоль спины, не мешая движению рук и ног.
Чарн Товис последовал примеру своего командира. Не тратя времени на долгие прощания, оба воина спустились на нижнюю гребную палубу и через люки слезли по веслам в воду, чтобы не нырять с борта корабля. Сильный всплеск мог бы привлечь внимание вахтенных с флагмана.
Ощутив обжигающие объятия ледяной воды, Тонгор посильнее оттолкнулся от борта галеры и сильными гребками направился к чуть видному вдалеке силуэту «Красного Волка».
Оказалось, что туман не доходит до поверхности воды на фут-другой, поэтому пловцам можно было не опасаться промахнуться и проплыть мимо цели: снизу они отлично видели торчащий из воды борт большого корабля.
Не останавливаясь, валькар обернулся. Чарн Товис следовал за ним по пятам, плывя чуть позади и левее своего повелителя. Улыбнувшись товарищу, подбадривая его, Тонгор продолжал плыть к цели.
Волны плескались о борта плывущих кораблей, поскрипывали мачты, хлопали паруса, посвистывал ветер в снастях, раздавались чьи-то приглушенные туманом голоса… Короля-варвара это успокаивало: скорее всего, он и его спутник не производят слишком много шума, чтобы привлечь ненужное внимание.
Вскоре над пловцами навис борт пиратского флагмана. Зная по рассказам Карма Карвуса, что лампа безумия установлена на носу, Тонгор, загребая изо всех сил, сумел подплыть к кораблю в нужном месте.
Нос флагманского судна был украшен резной деревянной фигурой какого-то морского чудовища. Скульптура послужила хорошей лестницей для валькара и следовавшего за ним по пятам молодого офицера.
Приподняв голову над краем борта, Тонгор осмотрел палубу.
Странный механизм из стеклянных шаров и латунной проволоки наверняка и был чудовищной лампой безумия, описанной Карвусом. А в глубине палубы, ближе к надстройке, рассыпала голубые искры другая машина, очевидно, это она создавала густой, непроницаемый туман, прячущий пиратский флот от посторонних взглядов.
Двое часовых стояли по обе стороны лампы, разрушающей разум. Зато около генератора тумана охраны не было.
Спустившись пониже, валькар шепотом описал обстановку Чарну Товису, и, договорившись о плане действий, они решили перелезть по деревянной скульптуре на другой борт, так, чтобы оказаться за спиной часовых.
Затем неслышно, словно привидение, могучее тело варвара взлетело над бортом и бесшумно приземлилось босыми ногами на даже не скрипнувшие доски палубы. Сжав рукоять Саркозана, Тонгор стал подкрадываться к ничего не подозревающим стражникам.
Лишь легкое прикосновение металла к коже подтвердило, что меч вынут из ножен. Словно охотящийся вандар, подкрадывающийся к жертве, приблизился Тонгор к часовым, охраняющим лампу безумия.