— Я не распространял слухи. Я упомянул очевидное. Ты сделала то, что никто другой никогда не делал.
Она покраснела.
— Я сбежала из тюрьмы этого демона, и это автоматически пометило меня, как шпионку?
— Этот демон приходится тебе дедом.
— Факт, который я обнаружила только на прошлой неделе! Мама держала эту информацию от меня в секрете.
— Тем не менее, мы не знаем, что Балтазан сделал с твоим умом. Он сильный вампир, который может манипулировать мыслями, контролировать умы. Твоя собственная мать обладает такими силами, так что ты знаешь, на что он способен.
Она подавила рыдания.
— Ты ничего не знаешь обо мне.
— Я знаю, что ты была его узницей два года и бежала без единой царапины.
Без единой царапины? Ее гнев угас, и она замолчала, думая о тех страшных ночах, когда волки Балтазана забирали ее из гарема и жестоко насиловали ее. Она вспомнила, как боролась, пока Балтазан не счел ее неподходящей парой для его волков и отправил в изолятор. В течение нескольких месяцев ее держали в темной, грязной клетке с очень малым количеством воды и еды, а повсюду были муравьи, они ползали по ее лицу, коже, голове.
Катя не могла ясно вспомнить изоляцию, потому что это было, когда она обезумела.
— Я сбежала с царапинами, которые не видно глазу. Царапинами, которые никогда не заживут, — бесчувственно сказала она. Будь он проклят за то, что она вспомнила.
— У меня есть свои причины, чтобы быть скептиком, — мрачно сказал Малек.
Она вспомнила, что сказала ей мать.
— Это как-то связано с твоим братом, — сказала Катя. Она заметила, как он напрягся.
— Да, — ответил он.
Катя хотела спросить его еще о чем-нибудь, но он щелкнул поводьями, и его конь галопом поскакал к передней части каравана. Она смотрела на его широкую спину, когда он разговаривал с Ноланом и Фалько, его люди кивали в ответ.
Незваное сильное чувство любопытства к свирепому воину Ликану разлилось в ее груди.
Глава 2
Приближались сумерки, когда караван сделал привал. Катя бросила на Малека вопросительный взгляд.
— Здесь мы разобьем лагерь на ночь, — грубо сказал он, спешиваясь с лошади.
Местность была сухой, равнинной, лишь в отдалении находились горы, а слева — небольшой лес. Катя слезла со своей лошади и потянулась. Они несколько часов ехали верхом, поэтому она была рада прогуляться. Увидела горы слева и сузила глаза. С кровью ликанов, бегущей в венах, смешался гнев. Логово Балтазана находилось сразу за теми возвышениями, и она тихо заворчала себе под нос.
— Миледи, с вами все хорошо?
Ахнув, она развернулась и увидела Ортега, который наблюдал за ней с заботливым блеском в темных глазах.
— Я.…Ñî мной все хорошо. Плохие воспоминания, — ответила Катя.
Изменившись в лице, он кивнул:
— Понимаю, миледи, — и отошел.
Катя оглядела лагерь и увидела остальных стражников, распаковывающих сумки и ставящих палатки. Нолан перехватил ее взгляд, и она увидела, что он строит нечто похожее на загон для лошадей.
Непроизвольно все дрогнуло у нее внутри, так как ее взгляд упал на Малека. Тот стоял на коленях и вбивал кол в землю. Он прекратил свои действия и медленно повернул голову, взгляд его темных глаз встретился с ее. Она осторожно направилась к нему.
— Этот участок подходит тебе? — спросил он, лишь только она приблизилась к нему.
— Да.
Воин вернулся к своему занятию по установке палатки: натянул один угол, прежде чем прикрепил петлю к колу. Он напрягся и бросил мрачный взгляд на Катю. На лице у него читалась смесь гнева и раздражения.
— Тебе что-то нужно?
Девушка мельком оглядела вещи вокруг него и нахмурилась.
— Может помогу? Я знаю, как ставить тент.
Малек напряженно сжал губы.
— Можешь обустроить палатку изнутри, пока я разберусь здесь. Твоя походная кровать в одной из тех сумок.
— Могу и твою походную кровать поставить. Где она лежит?
Голыми руками он вогнал еще один кол в землю, и Катя ахнула, открыв рот от изумления. Очевидно, он был чертовски зол, хотя Катя не понимала причину — она ведь просто предложила помощь.
Малек натянул очередной угол тента.
— Я не буду спать с тобой в одной палатке, — сказал он. — Останусь сторожить снаружи.
У нее расширились глаза.
— Не будешь спать?
— Да, не буду.