— Превращайся в человека, имбицил!
Она застыла, услышав властный голос Балтазана, и открыла глаза. Он стоял у входа, — высокая темная фигура с личной охраной в стороне.
— Я хочу оплодотворить ее, а не убить, идиот!
Дрожащими руками Катя оттолкнулась от пола и, оперевшись на ноги, приподнялась, глаза горели убийственной яростью на своего похитителя.
— Сволочь! Я обещаю, что однажды убью тебя, — выплюнула она слова.
— Заткнись! — взревел Балтазан, его жуткая, полупрозрачная кожа светилась в темноте клетки. Он повернулся к своей личной охране. — Гар, отведи ее в изолятор. За пятнадцать месяцев никто не заделал ей ребенка, я устал от нее. — Он бросил на нее холодный взгляд. — Ты бесплодна.
***
Уже было далеко за полночь, и в палаточном лагере стояла тишина. Малек услышал тихий всхлип из Катиной палатки и поднялся с земли, его тело напряглось. Он напряг слух, чтобы понять, что происходит внутри палатки, и услышал стоны Кати, ее дыхание прерывалось. Обеспокоенный этим, он откинул полог и вошел в шатер.
Свечей не было, но было достаточно лунного света, поступающего из открытого входа, чтобы он увидел, — она была взволнована. Он бросился к ней.
— Катя, проснись, — хрипло произнес он, опускаясь на край ее походной кровати. Она всхлипнула, а его сердце бешено забилось от вида ее мучений. Ее красивые черты лица исказились, а уголки глаз блестели. Она плакала во сне.
Малек растерялся. С мрачным лицом он положил руку на ее щеку и наклонился ближе.
— Катя, проснись, — повторил он, его тон на этот раз был мягче.
Она проснулась и посмотрела на него с растерянностью на лице.
— Тебе приснился кошмар, — сказал он.
— Я оставила в заточении всех женщин, — прошептала она. — Боже, Элизабет все еще там, — она разрыдалась.
Не говоря ни слова, он скользнул руками под её тело и поднял с кровати, сгребая в свои объятия. Он притянул ее к груди, гадая, чье сердце бьется так быстро, его или ее?
— Ты не представляешь, каково это: чувствовать серебро, сдавливающее шею, — продолжила она, ее голос был заглушен его грудью. — Быть схваченной двумя или тремя волками одновременно.
Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица, и огненная ярость закипела в его груди.
— Ты сбежала, и это главное. Как? — спросил он, нежно погладив ее по волосам. Он почувствовал, как она задрожала.
— Один из охранников Балтазана помог мне. Балтазан называл его Гар. Он был его начальником охраны.
Он услышал ее прерывистый вздох, и его Ликанье сердце шевельнулось с необъяснимой необходимостью успокоить ее боль.
— Я словно сошла с ума в изоляторе, и многого не помню, но вспоминаю одну ночь, когда я рыдала, а в клетку вошел Гар. Я схватила его за руку и выкрикнула ему, чтобы он мне помог. Я помню, с какой холодностью он на меня посмотрел, но что-то в его темных глазах привлекло меня. Это был намек на тепло, сострадание, и…и страх. Я мельком увидела часть его человечности, которую Балтазан не контролировал. Он попытался отстраниться от меня, но я отказалась отпускать его руку. Тогда, я помню, рыдала и говорила о маме…как я скучаю по ней и хочу увидеть. Я рассказала ему, что она — моя единственная семья, и что я покинула ее, и очень хочу увидеть ее еще раз. Моя речь о семье полностью изменила его, и он вытащил из кармана ключ, а потом открыл ошейник на моей шее. Он потащил меня к выходу, все это время его лицо выражало странную смесь боли, страха и горя. Я…я думаю, он боролся с влиянием Балтазана изо всех сил, чтобы помочь мне сбежать, прежде чем он потеряет контроль над своим разумом. Малек, мы не можем допустить, чтобы других заключенных ждала та же участь, что и Гара, находившегося в ловушке кошмара Балтазана.
— Король организует атаку, как только мы вернемся. Мы выдвинемся на войну за месяц.
Он не мог представить себе ужасы, которые она пережила. Одно он знал точно, она панически боялась мужчин. Единственное, что она знала о мужских прикосновениях — это изнасилование и жестокость, подумал он мрачно, вспомнив ее яростную реакцию на него, когда он попытался помочь ей выбраться из брюк, и позже, когда он натолкнулся на нее во время купания.
Он не понимал почему, но что-то внутри него щелкнуло, и он отчаянно захотел показать ей нежность. Он хотел, чтобы она знала, его прикосновения не такие, как у волков Балтазана, которые обходились с ней грубо и жестоко. Медленно он прижал ее к себе и поцеловал в макушку, нежно погладил по спине. Она сразу же напряглась, но, к его удовольствию, не отодвинулась.