Мастер через несколько минут понял, что достать меня сегодня он уже не сможет, и прервал поединок, ошарашенно смотря на меня. После минутного разглядывания он махнул рукой ученикам и послал их за картошкой, а мне приказал выйти во двор. На этот раз мешок был меньше – видать, зимние запасы подходили к концу. Дав мне в руки затычки для ушей и повязку, мастер велел стать в круг. Я покорно заткнул уши и завязал глаза. Первую картошку я пропустил, наклонив голову, вторую – немного присев, а потом я просто стал их ловить руками и бросать себе под ноги. Через несколько минут я понял, что мешок опустел, и развязал повязку на глазах, хотя прекрасно осознавал, что теперь никогда не наткнусь на препятствие, даже если буду с ней ходить всю жизнь. Я чувствовал мастера и всех учеников, стоявших вокруг меня, мог швырнуть им картошкой в ответ, зная, что непременно попаду, даже если они попытаются уклониться. И это безо всякой магии!
Взглянув в мои глаза, мастер приказал всем пройти к последнему препятствию на полосе. Ну, раз он так хочет… Я уверенно направился туда и встал на тонкой жердочке, дожидаясь, пока ученики раскачают колоды. Когда я взглянул на мастера, он скомандовал мне: «Пошел!», и я двинулся вперед. Теперь мне пройти это препятствие было проще простого. Я чувствовал, когда нужно притормозить, когда нужно вернуться, а когда кинуться вперед, преодолевая сразу четыре полена. Не задев ни единого, я остановился в конце препятствия и спрыгнул с жердочки, повернувшись к мастеру и его ученикам. Все они стояли, не произнося ни звука, и только скрип раскачивавшихся бревен нарушал тишину во дворе. Наконец мастер выдохнул:
– Невозможно! Никто не может научиться предвидению всего за четыре дня!
– Мастер, мне потребовалось гораздо больше, – усмехнулся я, вспомнив свою отключку.
– Просто поразительно… – пробормотал он и задумался.
Я тем временем с улыбкой смотрел на его учеников, застывших с раскрытыми ртами, глядя на меня.
Лин наконец вышел из ступора и торжественно произнес:
– Алекс, мне больше нечему тебя учить! Поздравляю тебя, мастер рассветной школы!
Он уважительно поклонился мне в пояс. Следом поклонились и его ученики, все так же восторженно смотревшие на меня. Я отвесил встречный поклон учителю и сказал не менее торжественно:
– Благодарю вас, учитель. Спасибо за науку!
Лин подошел ко мне и радостно обнял, что было явно не по протоколу, но я не стал его расстраивать и обнял в ответ. После этого счастливый мастер приказал всем разойтись, а меня попросил подняться с ним в его кабинет. Там он попытался усадить меня в свое кресло, но я с улыбкой отказался, к его смущению, и присел на краешек стола. Мастер опустился на свое законное место и долго не решался начать. Глядя на его терзания, я сказал:
– Да говорите же! Чего мнетесь, как девушка на первом свидании?
– Алекс… Мы с тобой договорились, что я не буду задавать вопросы о тебе, но…
– Ладно уж, не терзайтесь, – махнул я рукой. – Отвечу, на какие смогу.
– Кто ты? – с надеждой спросил меня мастер.
– Не знаю, – честно ответил я.
Ну а как мне было еще ответить? Маг? Так ведь я в магии все еще находился на ступени ученика. Человек? Но мое тело больше эльфийское, хотя и эльфом я не являлся на все сто. Пришелец из другого мира? Так ведь я не настолько потерял осторожность, чтобы рассказывать об этом. Так что остановимся на варианте «не-пойми-что», чему я и сам еще не подыскал достойного определения.
– Но как же так? – удивился Лин.
– Давайте следующий вопрос.
Мастер немного подумал, а потом заявил:
– Никто еще в истории рассветного искусства не смог овладеть им так быстро, как ты. Даже самым талантливым ученикам требовалось не меньше пяти лет, чтобы закончить весь комплекс обучения.
Я молча ждал, потому что вопрос мастер еще не задал. Глядя на меня с удивлением, Лин продолжил:
– Ты тренировался с таким упорством и настойчивостью, что я всерьез начал опасаться за твой разум. Ты выдерживал такие нагрузки, которые не под силу любому человеку. Ежедневно ты получал множество синяков и царапин, но на следующий день от них не оставалось и следа. Я часто слышал, как трещали твои кости, но ты не показывал боли и настойчиво продолжал заниматься. Ты иногда демонстрировал мне абсолютно другой способ мышления, а по ночам разговаривал на языке, который я не смог определить, хотя знаю практически все наречия цивилизованного мира…
Ну да, ведь мы с Алоной частенько на русском общались, машинально переходя на него, когда у сестренки что-то не выходило, и она принималась сквозь зубы материться. Мастер наконец закончил свою речь и подытожил: