Катарина покачала головой:
— Даже не хочется об этом думать.
Пока его спутники спорили, Локлан остановился у прилавка с доспехами, к которому они как раз подошли, и поднял в руке длинный меч, чтобы оценить его.
Судя по виду горца, он остался доволен клинком и передал его Бракену:
— Что скажешь про этот меч?
Бракен положил меч чуть ниже его крестовины на указательный палец, чтобы проверить сбалансированность.
— Хорошие пропорции и баланс. Красивые линии, — оценил он.
— Вы не найдете лучшего оружейника во всем христианском мире, — произнес произнес вышедший из палатки рядом с прилавком юноша. — Мой отец очень гордится своими работами.
— И они говорят сами за себя, — сказала Кэт, наблюдая, как Бракен вращает мечом вокруг своего тела. — Это самое прекрасное оружие.
Мальчишка просиял.
Кэт стояла за спинами своих спутников, пока Локлан подбирал англичанину необходимое снаряжение. Никогда еще девушка не видела Бракена таким радостным. В его глазах зажегся свет, которого раньше не было, и он словно стал выше ростом. Катарина поняла, что такую перемену сотворило с ним вновь обретенное чувство собственного достоинства. Потеря отца и наследных земель стала жестоким ударом по самолюбию этого человека. Но теперь он казался тем самым благородным дворянином, которого она знала много лет назад.
Кэт была счастлива видеть это превращение, и была благодарна Локлану за то, что он подарил ее старому другу такую возможность. Это было воистину доброе дело.
Когда вся амуниция для Бракена была подобрана, он извинился и покинул своих спутников, чтобы принять участие в бугурте. Неплохо зная этого англичанина, Катарина была уверена, что он собирается отомстить нескольким дворянам, пленив их на ристалище. Она едва сдержала улыбку, увидев, как Бракен, словно ребенок, помчался записываться в числе других рыцарей в один из отрядов для группового боя.
Девушка подошла к Локлану, который расплачивался с оружейником:
— Ты сейчас поступил очень благородно.
Горец скромно отмахнулся от своего щедрого поступка:
— Мне нравится помогать людям, особенно тем, кто переживает трудные времена.
Сердце Кэт смягчилось:
— Ты совсем как моя мать. Однажды я увидела, как она сняла плащ со своих плеч, чтобы завернуть в него старуху в одном из городов, через который лежал наш путь. Стоял ужасный мороз, но мама сказала, что лучше пусть плащ достанется тому, кому он нужнее. Она была доброй женщиной.
— А ты добрая, девушка?
— Да, я тоже. Именно из-за этого Лисандр и Язычник в конце концов стали путешествовать с нами. Мы обнаружили их на обочине, умирающими от голода. Я пригласила их разделить с нами ужин, и не успел мой дядя оглянуться, как они стали постоянной и неотделимой частью нашей компании. Я не могла бы поступить по-другому. Бавел постоянно распекал меня за то, что я подбираю бродяг. Он сказал, что однажды это обернется против меня.
— Так и получилось?
— Да. Один раз. Это был тот самый бродяга, что похитил меня у моего дяди и попытался доставить к отцу. Я до сих пор не могу поверить, что он предал меня после того, как мы столько для него сделали.
Мак-Аллистер повернулся к спутнице, едва оружейник отошел от них в ожидании следующего клиента:
— Прости меня.
Катарина вздохнула и отступила на шаг:
— Не извиняйся. Когда-нибудь я сама должна буду разобраться со своим отцом. Меня просто раздражает, что он должен действовать через других людей вместо того, чтобы открыто иметь дело со мной. Я его дочь, хотя нам и неловко друг с другом. Ни один ребенок не должен чувствовать себя так рядом со своим родителем.
Катарина бросила на шотландца взгляд, когда они вернулись на дорожку, идущую между палатками. Волосы Локлана взъерошил ветер, а глаза его были полны жизненной энергии.
— Ты даже не представляешь, как отвратительно для меня служить пешкой для собственного отца.
— Думаю, очень хорошо себе это представляю, девушка.
Возможно, так и есть. В его тоне было что-то, созвучное боли в душе Катарины.
— Скажи мне, Локлан, ты когда-нибудь использовал кого-то подобным образом?
— Нет.
— А если бы у тебя была дочь…
— Я бы берег ее, словно зеницу ока, всеми своими силами.
Как бы хотелось поверить этим словам!
— Ты бы принудил ее выйти замуж ради интересов своего клана?
Локлан помедлил, обдумывая, что сказать. Катарина отдала должное тому, что горец честно размышлял над вопросом, и с нетерпением ожидала ответа.
— Нет, — наконец произнес лэрд. — Я бы никогда намеренно не причинил страдание своему ребенку. Я бы нашел другой способ обеспечить спокойствие клана — такой, который подарил бы счастье и мне, и моей дочери.
Услышав эти слова, Кэт взяла в руки сильную длань воина. У девушки защемило сердце. Если бы только ее отец руководствовался теми же чувствами, что и этот горец!
Но при этом Катарина также подумала о нареченной Локлана, дожидающейся его в Шотландии:
— А что твоя будущая невеста думает о том, что ей предстоит стать твоей женой?
Мак-Аллистер пожал плечами:
— Я не знаю. Вообще-то, между нами еще ничего не сговорено, так что она не совсем моя нареченная. Я пока не ответил на предложение ее отца жениться на его дочери.
Кэт вскинула голову. Учитывая то, что горец сказал ранее, причина его медлительности была не ясна.
— Почему ты до сих пор не принял решение?
— Потому что мне не нужна жена, которая мне не подходит.
Катарина наморщила лоб:
— Что это значит?
Локлан высвободил свою руку и двинулся вперед, объясняя на ходу:
— Я хочу видеть рядом с собой жену, которая будет преданной и здравомыслящей, умной и спокойной. Мне нужна не женщина, сеющая раздоры в семье и клане, а супруга, несущая свое бремя, не жалуясь.
Такое описание заставило Кэт передернуться от отвращения:
— Ты говоришь о жене, словно о лошади. Может, ты ищешь племенную кобылу?
Горец вскинул неприязненный взгляд:
— Нет. Хоть я и надеюсь, что Господь посчитает нужным одарить меня детьми, никогда нельзя быть до конца в этом уверенным. В случае, если мы окажемся бездетной парой, моя жена должна стать для клана ценным членом, а не помехой.
Хотя его рассуждения звучали разумно, все же это не был ответ на заданный Катариной вопрос:
— А что же насчет тебя, как мужчины? Что ты ищешь в женщине?
Локлан отвел глаза от ее изучающего взгляда, и у него перехватило дух от чувств, непонятных ему самому. Ему хотелось того же, что было у его братьев. Он мечтал о женщине, которая обнимала бы его ночью, а днем находилась всегда рядом, которая бы любила его и заботилась о нем, и чтобы одно ее присутствие делало день ярче.
Но такую ему никогда не найти, и он это знал, а потому об этом даже и думать незачем. Это он обязан заботиться о других, а не другие о нем. Его нужды не важны. Главное — потребности семьи и клана.
Однако Кэт не желала об этом слышать, поэтому лэрд вернул ей ее собственный вопрос:
— Скажи, а чего хочешь ты, Катарина? Какой мужчина мог бы заставить воспарить твое сердце?
Глаза девушки затуманились печалью и тем же одиночеством, которое он сам так часто ощущал:
— Для меня на свете нет подходящего мужчины.
— Но если бы такой отыскался, каким он должен был быть?
Когда Кэт не ответила сразу, Локлан понимающе улыбнулся:
— Ага, непросто ответить на такой вопрос?
Едва заметная улыбка коснулась уголка губ Катарины:
— С вами не поспоришь, милорд. Вы правы: я не знаю, кто мог бы стать для меня таким мужчиной. Но точно не тот избалованный до неприличия принц, замужем за которым мой отец мечтает меня видеть.
Такой взгляд на вещи лэрду был вполне понятен.
— Локлан!
Горец обернулся на звук знакомого голоса. Он не мог сообразить, кто его окликнул, пока не увидел высокого рыжеволосого мужчину. Это был названный брат и друг его брата Сина.