Драк. Она была теплой, влажной и очень тесной.
Скользя внутри, Торин смотрел, как Реган кусала губу.
— Ты такой большой, — захныкала она.
«Не останавливайся», — подумал он.
— Не спеши, — сказал Торин себе же в ущерб. На самом деле он хотел ворваться в нее, бросить на кровать и взять.
Она опускалась все ниже, и он чувствовал, как растягивалась ее плоть.
— Я так наполнена, — Реган широко открыла рот.
Торин скрипнул зубами.
Самообладание. Он должен был контролировать себя.
— Я делаю тебе больно.
— Нет. Мне хорошо, — она ухватила его за подбородок и заставила посмотреть на нее. — Возьми меня.
Не в силах сдержаться, Торин рванулся вверх, наполняя Реган и вонзаясь в нее. Она вскрикнула, впившись ногтями в его плечи.
— Ты слишком маленькая, — замер он.
— Нет, — Реган покачивалась, пока не нашла идеальный ритм. — Мне нравится, как ты меня наполняешь.
Она приподнималась и опускалась, жестко объезжая Торина. Крепче ухватив ее за зад, он зарычал, и его последняя здравая мысль испарилась.
«Моя. Моя навсегда», — взвыло в нем жадное животное.
Самоконтроль надломился, и Торин толкнулся в Реган, вознамерившись сделать ее своей во всех отношениях.
Глава 12
Они были скользкими от пота и натирались друг о друга. Реган задыхалась на краю следующего оргазма, но даже будучи так близко, достичь его никак не могла.
Она была переполнена, растянута, и Торин продолжал насаживать ее на огромный член. Реган дрожала и была совершенно потеряна.
— Торин, — она не знала, о чем просила, но он, казалось, понял.
— Тебе нужна моя помощь, сладкая? — Торин опустил мозолистую руку между телами. — Я тебе помогу, — он тронул клитор, и Реган захныкала. От прикосновения Торина через нее будто прошел электрический разряд такой яркий, что она испугалась. — Кончи на моем члене, Реган. Дай почувствовать, как сожмешь меня.
То, как он хрипло произнес ее имя, стало последней каплей. Реган закричала от наплыва острого наслаждения, омывшего все ее тело.
Крепко держа ее, Торин вскочил на ноги, но так из нее и не вышел. Пара шагов, и он был уже у кровати. Реган все еще извивалась в муках оргазма, когда Торин уложил ее и накрыл своим большим телом. Ей понравилось ощущать на себе его тяжесть.
Теперь Торин мог проникнуть глубже. Реган снова закричала, и на этот раз он взял бразды правления в свои руки. Торин снова и снова вонзался в нее, пока из его горла не вырвалось звериное рычание.
— Это я в тебе, Реган. Ты моя.
— Да!
Он вышел, пока в ней не осталась только головка.
— Ты моя, Реган? — Торин скользнул обратно. — На самом ли деле все это мое?
Он напрягся, его мышцы натянулись, черты лица заострились.
— Твоя, — прошептала Реган. Никогда прежде она не была такой защищенной, нужной и желанной.
Ворвавшись еще глубже, он замер и разрядился.
Едва Торин закончил, как Реган почувствовала в нем готовность отстраниться, поэтому обхватила его руками и ногами.
— Не уходи.
— Я слишком тяжелый, — завалившись набок, он остался в ней и притянул ее в объятия. — Но я никуда не уйду.
— Я еще никогда не занималась сексом вот так, — вздохнув, Реган лениво подалась вперед и поцеловала его в грудь.
— Не думаю, что кто-нибудь вообще занимался сексом вот так, — мозолистой рукой Торин погладил ее по спине и заду.
Реган улыбнулась. Большой, яростный и твердый, он все равно умудрялся быть милым. Торин посмотрел на нее сверху вниз, и его лицо показалось ей расслабленней обычного, но притом почему-то суровее. Реган гадала, знал ли ее гладиатор, что такое покой.
— Мне было ненавистно видеть, как тебя ранили, — призналась она.
— Я сглупил, выплеснув эмоции на арене, — Торин обнял ее крепче. — Райден всегда говорит нам сохранять здравомыслие.
— Ты позволил себя ранить.
— Впервые выйдя на арену, я был очень сердит, — вздохнул он. — На брата, на семью, на саму ситуацию. Я сражался за свой народ и поплатился за это. На Карфагене я обнаружил, что борьба помогала найти самообладание. Борьба и боль, если мне ее причиняли.
— Тебе нужна боль? — тихо хмыкнула Реган.
— Больше нет. Она меня не возбуждает и ничего подобного. Я знаю, что некоторых гладиаторов заводит боль. Я же просто был молодым и выходил из-под контроля.
— Ты был совсем юным, брошенным и измученным.
— Суровые гладиаторы не признаются в таком, — глубоко вздохнул Торин. — Причин было много.
— Расскажи мне, Торин, — Реган погладила его по руке, понимая всю серьезность их разговора. — Это как-то связано с твоей чешуей.