– Что случилось, йен Шеб Таккор? – спросила она.
– Вот этот напал на меня, – ответил Торн, указывая на труп, замаскированный под цветочный горшок.
К этому времени в комнате сделалось тесно от солдат и рабынь, и все с любопытством глазели на останки. Кто-то расчехлил баридиевые лампы, и яркий свет высветил каждую деталь.
Маскировка желтокожего отлично подходила к его круглому торсу и тощим длинным рукам. На два дюйма ниже верхушки цветочного горшка находилось фальшивое дно, едва присыпанное землей, и стебли цветов, насаженные на острые иглы, были воткнуты в это дно. Вместо ручек в боках горшка были дыры для рук. Разрисованные под керамику и согнутые под нужным углом, руки в тусклом свете ничем не отличались от обычных ручек. А сам горшок с проверченными в нем дырками для дыхания и наблюдения служил отличными доспехами против меча и даги.
– Что за дьявольское покушение! – прошептала Нэва, содрогаясь. И велела солдатам: – Уберите все это.
Двое солдат вынесли уже закоченевшее тело, другие убрали с пола грязь и вытерли кровь. Затем, повинуясь знаку, который сделала Нэва, все бесшумно покинули комнату.
Она заглянула в глаза Торна.
– Ты спас меня от похищения, а может быть, и смерти, – сказала она. – Я очень благодарна тебе.
– Быть может, – ответил Торн, – я спас только самого себя. Этот человек напал на меня. И у меня есть причина полагать, что его послал Сель-хан.
– Что за причина?
– Говорят, что наместник дикстара тайно связан с магонами.
– Может быть, это и правда, – отвечала она, – но смотри, никому не говори об этом. Мой отец безгранично доверяет своему наместнику и лишил головы уже двоих офицеров, которые осмелились обвинить Сель-хана в таком союзе.
– Благодарю за предостережение, – сказал Торн, – я буду осторожен.
Рабыня задернула портьеры, и Нэва вернулась в свою опочивальню.
Утром землянин чувствовал страшную усталость после событий этой бессонной ночи. Вскоре после того, как Ков-Лутас сменил Торна, тот уже спал глубоким сном в их комнате. Ему показалось, что он успел только смежить глаза, когда ординарец разбудил его.
– Твоему слуге велено подготовить тебя сопровождать дочь дикстара сегодня вечером на официальном приеме, – сказал он. – А поскольку приготовления займут много времени, мне пришлось разбудить тебя пораньше.
Глава 12
Как и большинство женщин, которых Торн знал еще на Земле, Нэва одевалась очень долго. Зато когда она наконец вышла – после того, как Торн больше часа ждал под ее дверью, – результат был ошеломляющий.
Тиара из жемчуга и бледно-голубых аметистов, искусно и причудливо вплетенных в сеть из тончайших золотых проволочек, венчала ее волосы, сиявшие как солнце. Нагрудник, сделанный из таких же проволочек, облегал ее высокую грудь. К нему крепилась юбочка из переливчатого голубого шелка. Платье Нэвы перетягивал кушак из жемчуга и аметистов.
Торн зачарованно окаменел, и девушка лукаво улыбнулась. Вскинув руки, она приподнялась на цыпочки и грациозно закружилась по комнате.
– Нравится? – спросила она.
– О да! – ответил он. – Так же, как… – Торн осекся.
– Продолжай же, – поощрила она с улыбкой.
– Прости. Я сказал больше, чем намеревался. Быть может, ты сумеешь снисходительно отнестись к моему сравнению…
– Быть может, и сумею – если все же договоришь. Итак, – подсказала она, – «так же, как»…
– …усыпанный звездами небосвод.
Нэва топнула ножкой.
– Я должна приказывать тебе говорить? – Она придвинулась ближе и положила руку ему на плечо. – Я могла бы приказать, – добавила она мягко, – но лишь умоляю.
– …прекрасный алмаз, который они украшают, – сдался он.
– Ага! Это именно то, что я хотела услышать. А теперь в качестве награды ты будешь сопровождать меня в зал для приемов как дворянин и офицер Камуда – то есть пойдешь рядом со мной.
Прием, устроенный Иринц-Телом, дикстаром Ксансибара, был грандиозен. Устраивался он в честь Лори Тула, нового посла Кальсивара, крупнейшей и могущественнейшей империи Марса, а потому был пышным и великолепным, как никогда.
Прием проводился в центральном зале дворца, свод которого возвышался на тысячу футов над головами гостей, и его полированная гладь отражала сверкание множества баридиевых ламп, отчего в зале было светло как днем.
Иринц-Тел со своим сиятельным гостем стоял на подиуме в центре зала, представляя кальсиварцу других знатных гостей и высших офицеров, когда шум голосов заглушили серебряные ноты трубы. Тотчас же все стихло, и напыщенный мажордом объявил:
– Дочь дикстара!
Все взгляды обратились к двери, из-за которой появилась Нэва, а рядом с ней Торн. И хотя многие глаза светились восторгом при виде юной золотоволосой красавицы, первой дамы Ксансибара, не один восхищенный взгляд достался статному, красивому, бронзово-смуглому офицеру.
Они двинулись прямо к подиуму, и по дороге девушка кивала направо и налево, приветствуя своих друзей и знакомых. Когда низенький крысолицый дикстар вместе с Лори Тулом двинулся им навстречу, Торна опять поразило вопиющее несходство отца и дочери.
Посол оказался рослым худощавым человеком более чем средних лет – на его висках уже поблескивала седина. Выглядел он элегантно и нарядно в мундире с гербами высшей знати Кальсивара.
– Нэва, – пропищал дикстар, – это Лори Тул, благородный посол Кальсивара. Лори Тул, это моя дочь.
Посол изящно отсалютовал:
– Мое нижайшее почтение прекраснейшей дочери Марса! Вот теперь я знаком со всеми в этом зале. Не присоединитесь ли ко мне в игре в гапун? Я вижу, уже ставят столы.
– Одну минуту, – отозвалась Нэва. – Ты познакомился еще не со всеми. Вот мой друг, йен Шеб Таккор.
Торн обменялся салютами с сиятельным послом, будучи вне себя от радости, когда Нэва сказала: «мой друг».
Между тем Нэва подозвала к себе хорошенькую черноволосую девушку с карими глазами.
– Полагаю, ты уже знакома с послом, Тиксана, – сказала она, – но не с моим другом Шебом Таккором.
Торн вежливо приветствовал живую миниатюрную брюнетку и через мгновение уже шел рядом с ней, вслед за Нэвой и Лори Тулом, к игральным столам. Краем глаза он заметил, что Иринц-Тел стоит, упершись подбородком в грудь и заложив руки за спину. И взгляд, которым дикстар одарил Торна, никак нельзя было назвать дружелюбным.
К Иринц-Телу подошел Сель-хан, наклонился и что-то зашептал. Дикстар кивнул и опять одарил Торна уничтожающим взглядом.
Лори Тул и две девушки бросили на кон немало золота, и Тиксана все время выигрывала. Торн только наблюдал за игрой. Вдруг кто-то тронул его за плечо, и, обернувшись, он увидел доброжелательное лицо седовласого Лал-Вака.
– Приветствую тебя, йен Шеб Таккор, – тихо сказал ученый. – Отвернись и наблюдай за игрой, пока я буду говорить. Никто не должен заметить, что мы разговариваем.
Торн повернулся к игрокам, а Лал-Вак продолжал:
– Тебе грозит большая опасность. Сель-хан замыслил погубить тебя. Он сказал дикстару, что ты в чересчур близких отношениях с Нэвой, и то, что сегодня вечером она держится с тобой как с равным, подтверждает его навет. Друг сообщил мне, что Иринц-Тел только что обещал Сель-хану завтра утром отдать тебя палачу.
– Что же мне делать?
– Бежать. Выбраться из дворца прежде, чем наступит утро.
– Это я и планировал.
– Каким образом?
– Через садовую стену.
– Превосходно! Именно это мы и задумали. Я устрою так, чтобы тебя ждал экипаж. Будь там, когда взойдет дальняя луна, и, быть может, нам удастся спасти твою жизнь. Прощай!
Когда прием закончился, Лори Тул, долго прощавшийся с Нэвой, ушел в сопровождении своей свиты. Тиксану позвал ее отец, рослый красивый офицер средних лет, и Нэва вместе с Торном двинулась к двери. Они прошли только несколько шагов, когда Сель-хан вдруг подошел к ним и отвесил изысканный поклон Нэве.